Татьяна Хохрина. Три года без Сергея Юрского

Всю жизнь для многих, и я в их числе, он был камертоном актерского таланта, интеллекта, вкуса, а главное — порядочности и достоинства Я школьницей помню его Чацкого в БДТ, его Тузенбаха в «Трех сестрах» и его в товстоноговской «Цене» Артура Миллера. Вообще после этого в театр уже можно было не ходить. Лучше играть невозможно! Может, потому, что Юрский мог бы это и сам написать. Потому, что он произносил не авторские слова, он произносил свои слова. Он понимал, чувствовал и пережил все, что произнес, а таких — по пальцам…А потом я услышала, как он читает. Я обязана Юрскому тем, что обожаю Мандельштама и Пастернака и слышу не только смысл, но и музыку их стихов. Я благодарна Юрскому за то, что это он заставил меня заплакать, хохоча над исполненным им Зощенко, только он раскрыл мне тайну никогда не улыбавшихся трагических зощенковских глаз, это он сдернул комедийный маскхалат с зощенковских текстов и они наполнились смехом безысходности. И только у Юрского Пушкин зазвучал так, что стала очевидна незаменимость и бездонность каждого слова, которое, соединяясь с другими, превращается в воздушный поток, легкий и насыщающий, как дыханье. И при этом всегда чуть в тени, но четко просматривалась фигура самого Юрского, с прямой спиной и прямым взглядом, умудрившегося в наших реалиях все эти годы сохранять лицо и достоинство и как артист, и как писатель и поэт, и как Человек. Бесконечная ему благодарность и вечная память!