Анатолий Головков ко дню рождения Бориса Чичибабина

У Чичибабина девятого января день рождения, 101 год.

Завтра? А что сегодня не отдать честь… У камня голову склонить…

Для наших мертвых нет времени. Им — лишь бы поминали в молитвах.

Неловко мне другое — что открыл для себя грандиозного по мощи русского поэта лишь после его ухода.

Вчитываешься в него, и понимаешь: на одном берегу сидели с ним, годящемся мне в отцы. Одну белоголовку откупоривали. Гармошку слушали. И как поют женщины в избе, и как плачут по покойнику, и как в армию провожают, и как кричат на полустанке паровозы.

Всё рядом, если души человечьи рядом.

И смотрите, что получается. Независимо ни от чего настоящие строчки превращаются в серебро. И живут помимо чьей-то воли. Потому что так захотел Господь.

Простите, Борис Алексеевич…

С днем рождения!

Вот эти стихи и Вы считали важными, и Лилия Семеновна для подборок их часто выбирает.

А за ушедших поэтов пьют, чокаясь.

Потом их стихи читают.

* **************************************

МАХОРКА

Меняю хлеб на горькую затяжку,
Родимый дым приснился и запа́х.
И жить легко, и пропадать нетяжко
С курящейся цигаркою в зубах.

Я знал давно, задумчивый и зоркий,
Что неспроста, простужен и сердит,
И в корешках, и в листиках махорки
Мохнатый дьявол жмётся и сидит.

А здесь, среди чахоточного быта,
Где холод лют, а хижины мокры,
Все́ искушенья жизни позабытой
Для нас остались в при́горшне махры.

Горсть табаку, газетная полоска —
Какое счастье проще и полней?
И вдруг во рту погаснет папироска,
И заскучает воля обо мне.

Один из тех, что «ну давай покурим»,
Сболтнёт, печаль надеждой осквернив,
Что у ворот задумавшихся тюрем
Нам остаются рады и верны.

А мне и так не жалко и не горько.
Я не хочу нечаянных порук.
Дымись дотла, душа моя махорка,
Мой дорогой и ядовитый друг.

<1946>