Автор: Живопись Вермеера камерная во всех отношениях. Она не только предпочитает интерьеры, но и с уютом располагается в них. Все его работы умещаются внутри маленького квадрата размером, скажем, со старый телевизор. Тут позволителен только крупный план, дающий разглядеть детали. Язык лица и света, балет улыбок и парад жестов. В этих картинах царит разум. Но методическая продуманность соединяется тут с той виртуозной техникой, которую мы привыкли приписывать только импрессионистам. Их вечная охота за светом, их вкус к тактильности, к фактуре, их внимание к сиюминутным колебаниям воздушной стихии — все это есть и у Вермеера. Но есть у него и другое: сюжет, история, проповедь. В отличие от импрессионистов, здесь не бывает ничего случайного — каждая деталь что-то говорит, о чем то рассказывает, а главное, чему-то учит.
Конечно, сегодня никто не любит поучающего искусства, но только потому, что оно разучилось это делать, как следует. Вермеер жил в эпоху, когда проповедь еще была любимым жанром массового искусства. И он владел им с беспримерным мастерством. Об этом говорит каждое его полотно, на котором дидактика вступает в законный брак с эстетикой.
Вермеер обитал на вершине, с которой начался раскол художеств. Один из путей привел искусство к импрессионистам и дальше — к абстракционистам, оставившим живопись без идеи. Второй путь вел через поп-арт к концептуалистам, оставившим идею без живописи. На фоне этих крайностей опыт Вермеера завиден. Держась середины, заповеданной его веком, его городом и его происхождением, Вермеер заключил равноправный союз ума и глаза.
Александр Генис. КО ДНЮ РОЖДЕНИЯ ЯНА ВЕРМЕЕРА
Живопись Вермеера камерная во всех отношениях. Она не только предпочитает интерьеры, но и с уютом располагается в них. Все его работы умещаются внутри маленького квадрата размером, скажем, со старый телевизор. Тут позволителен только крупный план, дающий разглядеть детали. Язык лица и света, балет улыбок и парад жестов. В этих картинах царит разум. Но методическая продуманность соединяется тут с той виртуозной техникой, которую мы привыкли приписывать только импрессионистам. Их вечная охота за светом, их вкус к тактильности, к фактуре, их внимание к сиюминутным колебаниям воздушной стихии — все это есть и у Вермеера. Но есть у него и другое: сюжет, история, проповедь. В отличие от импрессионистов, здесь не бывает ничего случайного — каждая деталь что-то говорит, о чем то рассказывает, а главное, чему-то учит.
Читать дальше и смотреть работу Вермеера в блоге.