Дмитрий Быков. Мантра-2*

Что делать с ней — не ведают они. Им пофигу стихи, балет, пейзажи и всё, чем тут гордились искони крепостники и коммунисты даже. Им ни к чему ни слава, ни слова, их сущность откровенна и раздета — «Мы существа из антивещества», и у России нет иммунитета.

Чего ты хочешь, это их страна: конечно, им милей другие страны, она огромна, очень холодна, в ней тонут планы, не растут бананы, по ней угрюмо бродит Алитет, в его краях не расцветают розы-с — но в прочих странах есть иммунитет, их там не ждут и объявляют в розыск.

Чего ты хочешь, это их страна, мы эту мысль когда-нибудь усвоим, она сейчас под ними не видна, они её покрыли вязким слоем коричневым, то их любимый цвет,— избрав его, они попали в точку. Просвета нет. Сопротивленья нет. Кого и побеждать-то было — почву?

Чего ты хочешь, это их страна, она сдалась космическим скитальцам, комическим, у них одна струна, по ней они и бьют корявым пальцем. Изгнанники, чья доля тяжела, сегодня стонут, сидя у стола, сегодня стонут в лирике недоброй — мол, ты предрасположена была почти с рожденья к участи подобной; была, замечу с искренней тоской. Как ни витийствуй, как ни лицедействуй — по крайности, она была людской.

Была людской, а сделалась лакейской. Теперь не сетуй. Это их страна.

По совести, я понапрасну гроблюсь. В ней разных мест бывало до хрена — теперь одна Владимирская область, во всех краях, куда ни посмотри. Снаружи лоск гламурный, карнавальный — но сильно поистерся. А внутри — колония, и в ней сидит Навальный.

Чего ты хочешь, это их страна, их Будогощь, их Пудость, их Унеча, она отныне только им должна, хоть взять с неё почти уже и неча, а всё никак не доскребут до дна, зубами рвут, последнее таскают — но что ты хочешь, это их страна. Пускай хоть в унитаз её спускают, что, собственно, и делают они ресентиментом, как сказал бы Ницше. Само собой, Господь её храни — но для кого же, Боже, не для них же? История их явно разразит,— ты всё устроил так, великий Боже, что в муках подыхает паразит, сожравший обиталище свое же; но этого исхода долго ждать — запаришься. В неутомимом раже он и тогда не перестанет жрать, когда поймёт, что лопает себя же.

И не поймешь, потомок, что трудней — когда при первом веянье свободы империя линяла в пару дней или когда домучивалась годы.

Чего ты хочешь, это их страна — горчайшая из всех возможных истин. История её заслонена агонией, и мы ль её отчистим, и мы ли восстановим алтари и возразим истории-тиранше?

Три раза эту мантру повтори — и марш работать. Так же, как и раньше.