Автор: Юридической основой для проживания евреев в Средние века в Западной Европе были привилегии или грамоты, выдававшиеся правителями города или округи. У евреев не было другого основания для разрешения на жительство, например, по праву наследования или в силу давнего проживания, прописки, регистрации или других современных атрибутов. Ко времени Средних веков у евреев уже не было никаких политических амбиций, единственное, что они искали это покровительства, так как от него зависела и их безопасность, и неприкосновенность имущества, а иногда и финансовый успех. Вавилонское правило рабби Шмуэля (3 век н.э.) «Закон государства – закон» четко обозначает границы двух законов – еврейского и внешнего, христианского, причем признаются оба эти закона. При этом могут быть два подхода:
— государственный закон обязателен, так как он добровольно принят всеми подданными страны. Правители в этом случае являются лишь гарантами сохранения существующей системы законов и взаимоотношений.
— правители — владельцы земель в данной стране сами определяют условия проживания других людей на своих землях.
В обоих случаях можно увидеть однако определенные ограничения, налагаемые законодательством на полномочия правителя.
Это правило – «Закон государства – закон» воспринималось евреями того времени со всей серьезностью. Для этого галахические авторитеты прилагали определенные усилия по согласованию его с талмудическим правом.
В 12 веке во Франции и в 13 веке в Германии было несколько попыток расширения закона государства в отношении евреев, например, были попытки прикрепить своих евреев к местам их проживания. Попытки такого рода воспринимались как незаконные, считалось, что евреи, как и рыцари, могут быть там, где они пожелают. Юридически это было оформлено следующим правилом: еврей не должен ручаться перед правителем в том, что другой еврей, который выехал из города, вернется в него. Другое правило гласило: если местные правители заставляют евреев поклясться в том, что они не будут переезжать в другой город, то евреи могут дать эту клятву формально, не связывая себя с действительной обязанностью.
Все сказанное не меняло общей картины лояльности еврейского населения по отношению к государству в виде, например, обязанности молиться за благополучие государства и его правителей. Но это одна сторона медали. Наряду с этой лояльностью евреям был свойственен глубокий скептицизм по отношению к земной власти, представлявшейся и временной, и преходящей из-за мессианских надежд евреев. Упование на Спасение и ожидание Дня Спасения, столь противоречащие еврейской лояльности не укрылось от взора правителей. Две молитвы: о благополучии страны, где они живут, и о Мессии, который должен придти и освободить существовали в сердце еврея одновременно.
Порождением этой двойственности стал компромисс: евреи отказались от своего влияния на жизнь общества (сравним с сегодняшним днем: Березовский, Гусинский, Абрамович, Ротшильд, Сорос, …), а христианские власти вывели евреев из-под юрисдикции своих судебных инстанций и позволили им создать свои раввинистические суды, что легло в основу еврейской автономии. Исключение составили тяжбы евреев и христиан, а также тяжкие уголовные дела, например, убийства.
Так были созданы два параллельных механизма судопроизводства, что в общем было характерно для корпоративной средневековой структуры общества. При этом внешнее, христианское право рассматривалось евреями как временное и вынужденное до прихода Спасителя – Мессии.
Надо сказать, что раввины – галахисты внимательно следили за нееврейской юридической практикой и иногда корректировали в связи с ней Галаху. Примером может служить ситуация с выплатой долгов в условиях инфляции. Можно сказать, что принцип «Закон государства – закон» не подрывал стабильности еврейского права, а обеспечивал его жизнеспособность и гибкость, приспосабливая к конкретным условиям. Например, талмудическое право по разному определяет процедуру приобретения собственности в зависимости от того переходит ли она от еврея к еврею или от еврея к нееврею. Первенца любой скотины следовало отдать священнику – кохену. Однако иногда евреи пытались обойти это галахическое правило. Скотину перед отелом продавали соседу – христианину. Процедура носила фиктивный характер, но выполнялась с соблюдением всех предусмотренных Талмудом правил. Или другой пример. Разрешалось брать проценты при ссуде, если операция осуществлялась с помощью посредника – нееврея (иноверец берет деньги под проценты у еврея и дает в долг под проценты еврею). Еще один пример. Христианин поделился с посредником – евреем долей прибыли. Должен ли этот еврей делиться частью этих денег с первым заимодавцем – евреем? Решение этого вопроса зависело от того, чью сторону представлял еврей – посредник. Если еврей представлял еврея, то о прибыли не могло идти речи, но если посредник представлял сторону гоя, то это совсем другое дело.
Еврейская община являлась интегральной частью окружающего христианского общества. Ей была определена важная роль в его экономическом механизме. Однако с социальной точки зрения евреи оставались маргинальной, периферийной группой и меньшинством. Будучи частью общего социума, евреи, в то же время, оставались верны своему мировоззрению. В области морали у этих двух общин не было общего авторитета, к которому можно было апеллировать. Каждая из общин решала свои задачи по-своему, в соответствии со своими традициями. Понятно, что здесь нельзя было избежать двойной морали и двойной бухгалтерии – бухгалтерии для своих и бухгалтерии для чужих. Еще раз вспомним здесь о процентах. Католическая церковь считала эти операции безнравственными и этот род занятий запрещала. Формально этот запрет распространялся на всю территорию Западной Европы, то есть и на евреев. Но на практике на действия евреев в этом плане закрывали глаза, ведь христиане не могли спасать «заблудшие еврейские души». Аналогично на эту проблему смотрели и евреи. Можно было давать под проценты деньги нееврею, в то время как единоверец попадал под действия запрета Торы (Шмот 22:24-25, Ваикра 25:35-38, Дварим 23:20-21). Таким образом, мы видим в обеих общинах заинтересованность в соседе – антиподе из практических соображений. Сказанное не означает, что конкретные индивидуумы, вступая в контакт с иноверцами, полностью отрешались от всех соображений, кроме пользы дела. Каждая из сторон устанавливала для себя определенные рамки поведения, не позволяя действовать только соображениями утилитаризма. Пример: Еврей хотел купить у другого еврея серебряную посуду, чтобы продать ее христианину. Он просил у владельца этой посуды сообщить, нет ли в посуде примеси меди, объясняя это тем, что христианин является ему другом и он не хочет вводить его в заблуждение.
В Средние века существовало понятие арабского происхождения «мааруфайа». Так называли еврея (одного из всей общины), обладавшего исключительным правом поддерживать деловые связи с купцами – иноверцами. В книге «Сефер хасидим» упоминается обратный случай: христианин заключает с евреем союз о постоянном деловом партнерстве. Понятно, что такие формы сотрудничества не могли обойтись без определенных моральных обязательств. И все-таки такое сотрудничество не было настолько распространенным явлением, чтобы послужить основой для создания полноценной нравственной доктрины, обязательной для обеих сторон. Двойственная система юриспруденции способствовала двойственности и в сфере нравственности. При этом евреи считали, что их система судопроизводства дана им свыше, в то время как другие юридические системы – не более чем человеческое изобретение.
Запрет «вводить в заблуждение», то есть обманывать человека, распространяется в еврейской традиции и на отношения с гоями. В Талмуде обсуждается вопрос: можно ли обобрать иноверца? По мнению рабби Акивы это совершенно не допустимо. Рабби Ишмаэль, однако, считает, что в самой Торе нет такого запрета, поэтому, чтобы защитить имущественные права иноверцев, необходимо введение дополнительного юридического принципа. Таким принципом мог бы явиться принцип «киддуш ха-Шем» (Освящение имени Божьего), вытекающий из осознания возложенной на иудаизм высокой миссии: евреи призваны свидетельствовать о религиозном идеале перед миром, этот идеал отвергающим. Ведь если нееврей обнаружит, что еврей ведет себя по отношению к нему нечестно, то это бросит тень на всех иудеев.
Все галахические авторитеты Средневековья были согласны с р. Акивой (не с р. Ишмаэлем): Галаха запрещает обман гоя, также как обман еврея. Более того, средневековые авторы сформулировали правило порядочности более категорично: обобрать гоя есть прегрешение худшее, чем обобрать еврея из-за Осквернения имени Божьего («хилул ха-Шем»). Мы не можем сейчас точно установить, в какой мере евреи руководствовались этим правилом в повседневной жизни. Имелись факторы, препятствовавшие моральной безупречности. Все обрекало человека на пристрастность. Наличие двойного стандарта затрудняло проведение четкого различия между разрешенным и запрещенным. В связи с этим можно привести еще один пример. Евреи обещали не обрубать имевшие хождение монеты, но так как обрубание монет являлось распространенным явлением, то и евреи считали его для себя позволительным. Решение рабби Меира из Ротенбурга было однозначным: так как государственный закон запрещает обрубание монет, а «Закон государства – закон», то соблюдение его обязательно и внутри еврейской общины и вне ее. В частности, р. Меир напомнил о судьбе общин Франции и Англии, видя причину их изгнания в недостойном поведении евреев.
Такие решения реально могли лишь незначительно улучшить моральный климат взаимодействия двух общин. Время принципиальных перемен еще не пришло. Оно придет лишь после осознания новой доктрины общих религиозных и нравственных ценностей евреев и христиан. Потребуется время нескольких поколений, чтобы эта идея укоренилась в сердцах людей. В еврейской среде эта идея укрепилась раньше, чем в христианской: в начале 14 века рабби Менахем ха-Меири очень сильно способствовал этому. Однако, пока эта новая система общих моральных ценностей не была проявлена в полной мере, имевшаяся двойственность продолжала оказывать влияние на поведение людей и их отношение друг к другу.
—————————————————————————————————————————————
Примечание: Текст является продолжением серии статей, посвященных евреям Средневековой Европы, написанных на базе работ замечательного израильского историка Яакова Каца, прежде всего его книги «Евреи в Средневековой Европе».
Литература:
1 Я.Кац. Евреи в Средневековой Европе.
2 Я. Кац. Кризис традиции. На пороге Нового времени.
3 Открытый Университет Израиля. Учебный курс «Евреи и христиане».