Михаил Щербаков. КЛАДБИЩЕНСКАЯ ПЛЯСОВАЯ

Буквы на камне сквозь мох да репьи.
Имя, вроде, с отчеством нынче ничьи.
«Петр Дормидонтович» — дальше трава.
Были с прописной — стали просто слова.
Были в позолоте, а выцвела вся.
Вглядывайся, путник, догадывайся.

Мрамор увесист, орнамент не скуп.
То-то, знать, усопший был большой душегуб.
Обер-прокурор или аншеф-генерал.
То-то он наотмашь казнил и карал.
Сколько неповинных столкнул под откос
он, покуда сам лебедой не порос.

Сколько он, покуда в суглинок не влип,
глоток перегрыз и хребтов перешиб.
Грыз бы и впредь, да, видать, изнемог:
звание с фамилией — и тех не сберег.
Больше не кусается, даже не жужжит,
он на Троекуровском погосте лежит.

Доступ к погосту, обзор и обход
всякому зеваке открыт круглый год.
Всякого туда через пустошь и лес
вывезет маршрутное такси «мерседес».
Вот я — зевака — хожу, не страшусь,
буквы читаю и в небо кошусь.

Действует на небе главная власть,
мечет фортуна козырную масть.
Пусть пока мечет, потом разберем,
много ль было шансов не стать упырем.

Глянем, рассердимся: «Что за дела?
Шансы велики, а вероятность мала!».
Буквы на камне, камень в траве.
Прячет фортуна туза в рукаве.
Петр Дормидонтович, кто ты такой?
Царство небесное, вечный покой.

По нашей-то расценке нынешней
признаем сверху вниз,
что даже на венок на финишный
ты лавров не нагрыз.

Подсчитываем нынче точно мы,
кто в роще первый зверь.
А где была трава с цветочками,
там ягоды теперь.

Завяла повилика сорная,
сопрела белена,
а выросла черника черная,
созрела бузина.

Ты попусту блестел погонами,
кокардами мерцал,
а нынче бы хрустел мильонами,
мильярдами бряцал.

Держался бы державной выгоды,
да всё себе же в плюс.
И орден бы имел за выборы,
и орден за аншлюс.

Конечно, мировая пресса бы —
поскольку не глуха —
зачислила тебя в агрессоры,
а ты в ответ: «Ха-ха!».

И всё бы на боках на глобусных
чертил меж полюсов,
куда ещё закинуть доблестных
невидимых бойцов.

Такую ты изнанку понял бы,
в такие вник статьи,
что даже, может, сам не помер бы,
пришили бы свои.

Воздали бы, конечно, должное,
хватило бы ума.
И место бы нашлось надежное
для скорбного холма.

Досталось бы ему украситься
и камнем, и доской.
Казалось бы: какая разница?
И правда — никакой.

2014