Михаил Берг. НА ГЛИНЯНЫХ НОГАХ ПОНТА

Путин как игрок русской политики стреляет всегда под яблочко. То есть истинная цель не та, что официально вывешена как мишень. Мишень — для пропаганды, там в качестве цели войны в Украине декларируются какие-то смехотворные денацификация и демилитаризация, ответ на геноцид Донбасса и так далее. Но истинная цель, что понимают сердца русских патриотов (бьется, бьется ретивое), другая.

И если сформулировать ее кратко, ты это стать вровень с великими. Агрессия в Украине в некотором смысле к Украине имеет опосредованное отношение. Украина лишь оселок, возможность продемонстрировать своим и чужим, что нам, великой России, можно то же, что и Америке. Путин как бы пытается повторить то, что сделал Клинтон в Югославии, принуждая Милошевича к миру. То же самое Путин уже проделывал в Грузии, то же самое он надеялся получить от российской армии в Украине – точечные, без жертв мирного населения, бомбардировки военных объектов, хирургическая, ослепительная точность. Как в мультфильме о полете ракеты из Рязани во Флориду.

И дело не только в том, что это не получилось (и не могло получиться), важно, что Путин собирался сказать своей агрессией: мы, Россия, настолько встали с колен и оказались вровень (если не выше США), что можем позволить себе внешнеполитическое поведение по образу и подобию американцев. Это проговаривается под сурдинку, скажем, после того, как Байден назвал Путина военным преступником и головорезом, Песков тут же припомнил Америке войну в Ираке с выдуманной причиной — борьба с оружием массового поражения, которое американцы в Ираке так и не нашли, к глубокому огорчению Буша-младшего.

Отсюда же растут ноги фальшака с украинскими лабораториями по якобы производству биологического орудия, что, конечно, не так, и это все понимают, но сами поиски его позволяют тут же соорудить рифму с поисками орудия массового поражения за пазухой у Саддама Хуссейна.

Именно поэтому такое количество русских патриотов поддерживают вторжение в Украину: это не только выражение разочарования в младшем брате, решившем уйти из семьи старшего. В Украине Путин должен был показать, что он может ставить себя выше закона, как это делали, по его мнению, американцы и израильтяне (с Израилем у Путина не случайно очень близкие отношения, и Израиль, называющий себя единственной демократией на Ближнем Востоке — одна из немногих стран в западной орбите, которая не поддержала санкции против России и не осуждает Путина за агрессию).

То есть Путин вроде как воюет в Украине, делает вроде как чудовищные вещи, противоречащие его предыдущим заявлениям, но при этом использует Украину как школьную доску, на которой доказывает, что он ничем не хуже американских или израильских стратегов, позволивших себе первыми начинать войны и не считаться с мировым общественным мнением.

В некотором смысле это примерно то же самое, что представлял собой арест Ходорковского на заре путинской эры: завалив важняка, Путин просто продемонстрировал, что он выше и сильнее. И это понравилось его электорату. То же самое с Украиной. Путин, возможно, специально не заморачивался с поводом для вторжения (что на самом деле всегда делали и американцы, и израильтяне). Именно вот эта неспровоцированность и даже нерациональность вторжения в Украину и должна была повысить ценность этого решения. Путин как бы вырастал в своих глазах и глазах своих сторонников, точно так же опечаленных развалом советской империи, он превращался в гиганта, великана, который настолько велик, что ему сам черт не брат. И он витает над законом маленьких людей, как грозовой фронт в высоких слоях атмосферы.

Да, ничего не получилось. Русская армия оказалась бумажной. Это в папочках Шойгу она представала грозной могучей силой, равной которой сегодня нет ни у кого, даже у США. В реальности это почти та же армия, что через несколько часов стала вязнуть и разваливаться на части в Грузии в 2008. Да, количество бронетехники вроде огромно, стозевно и лаяй, но никакого суворовского блеска в ней не было, бедная Украина, буквально одна из самых бедных стран Европы, испытывает на себе, конечно, жестокость и беспощадность русских бомб и ракет, но такую демонстрацию недееспособности армии, которую продемонстрировали три недели войны, Путин, конечно, не ожидал. Как не ожидали этого и те ура-патриоты имперского пошиба, что с ликованием в душе и деланной миной сочувствия к братскому народу под игом нациков, ждали, когда же смогут смотреть на америкосов сверху вниз как на братьев меньших.

Но провал путинских военных планов и демонстрация очень низкой боеготовности русской армии не отменяет то, с чего мы начали. Путин хотел потрафить чувству агрессивного великодержавного  превосходства, что самое распространённое чувство на средне-русской низменности. Возможно, кто-то скажет, что дешевый понт. И возникает он как попытка компенсации чувства неполноценности из-за неумения построить вокруг себя вменяемое социальное пространство. Да, мы не умеем делать айфоны, Кеноны и Теслы, мы вообще не умеем делать ничего, что конкурировало бы с другими в отдаленной перспективе, но зато мы сильнее и выше всех в этом мире.

Но реальность доказала, что кидать понты совсем не то, что стрелять под яблочко. Путин метился в величие, он, как часто в России, глядел в Наполеоны, а оказался Смердяковым. Погубил себя, свой режим и страну, которую обрушил в пропасть, в которую ей падать и падать. И именно его разочарованные сторонники, певцы великодержавия в душе поднимут его рано или поздно на вилы. Потому что не обещай — делай.

А Путин доказал, что русская амбициозность — это колосс на глиняных ногах. На глиняных ногах дешевого понта.