Автор: Тертулиан полагал что душа-христианка. Женщина, значит. Но женщины бывают разные — белые, желтые, черные итд — а как с душой?
Амфитеатров о Чехове
Была у меня юношеская поэма «Демон».…»Демон» мой лишь украдкой печатался в провинциальных изданиях — отрывками и под разными названиями. Имени «Демон» я так и не посмел ему дать: слишком велика казалась претензия. Тем более что — был-таки грех! — хотелось поправить Михаила Юрьевича и сделать нечистого более стойким и логичным революционером, чем лермонтовский Демон, а его смертную пассию (она у меня итальянка была) более духовною и идейно развитою девицею, чем лермонтовская дикарка, грузинка Тамара. …
Но однажды Антон Павлович … встречает меня на Петровке и с места в карьер, кажется, даже не поздоровавшись, говорит ироническим басом:
— Слушайте, Лермонтов, почему же вы Демонов пишете, а грамотным людям не показываете? … Послушайте же, Михаил Юрьевич, это с вашей стороны таинственно и нехорошо…
В конце концов отправились мы в Татарский ресторан (был такой в Петровских линиях), и там, за пивом, я должен был продекламировать А.П. Чехову «избранные места». Он слушал с величайшим вниманием, воистину достойным лучшей участи.
Потерпев полное любовное крушение, разбитый по всему фронту, мой Демон произносил над прахом своей погибшей возлюбленной весьма трогательный монолог, в котором, между прочим, имелась такая аттестация:
Была ты,
Как изумруд, душой светла!
Чехов оживился:
— Как? что? как?
— «Как изумруд, душой светла…»
— Послушайте, Байрон: почему же ваш Демон уверен, что у нее душа — зеленая?
Рассмешил меня — и стих умер.
А после сказал:
— Стихи красивые, а что не печатаете, ей-ей, хорошо делаете, право… Ни к чему все эти черти с чувствами… И с человеками сущее горе, а еще черти страдать начнут
Но история имела продолжение — однажды в споре собеседник Ч. сказал
— Согласитесь, Антон Павлович, что она играла с душою? Александр Валентинович! — обратился он ко мне. — Поддержите меня: ведь слышна душа? ведь не без души актриса?
— Нашли, на кого ссылаться, — прогудел Антон Павлович. — Я ему не поверю: он думает, что у женщин зеленые души.