История скреп. «Чернобыль» на Волге в стране, где никаких катастроф не было и власть от граждан ничего не скрывала

52 года назад, 18 января 1970 года, при строительстве атомной подводной лодки К-320 проекта 670 «Скат» на заводе «Красное Сормово» в городе Горький (Нижний Новгород), произошла авария атомного реактора.

На подлодке К-320, когда она находилась на стапеле, из-за халатности персонала и конструкторско-технологических недоработок произошёл несанкционированный запуск реактора, который проработал на запредельной мощности около 15 секунд.

При этом произошло значительное радиоактивное заражение территории цеха, в котором строился корабль.

Непосредственно в помещении находилось 150-200 рабочих. Двенадцать монтажников погибли сразу, остальные попали под радиоактивный выброс.

Радиоактивного заражения местности удалось избежать из-за закрытости цеха, однако был произведён сброс радиоактивной воды в Волгу. Уровень излучения в цехе достигал 60 тысяч рентген. В тот день многие ушли домой, не получив необходимой дезактивационной обработки и медицинской помощи. Шестерых пострадавших доставили в больницу в Москву, трое из них скончались через неделю с диагнозом «острая лучевая болезнь», с остальных взяли подписку о неразглашении произошедшего.

Только на следующий день рабочих начали отмывать специальными растворами. В тот же день 450 человек, узнав о произошедшем, уволились с завода. Основные работы по ликвидации аварии продолжались до 24 апреля 1970 года. В них приняло участие более тысячи человек.

За эти события завод «Красное Сормово» был награжден орденом Октябрьской Революции, а его директор М. Юрьев получил Героя Соцтруда. Из рядовых рабочих за участие в ликвидации аварии никто правительственных наград не получил.

Ликвидаторы долгое время вообще не могли претендовать на какие-либо льготы — официально завод «Красное Сормово» не производил подводных лодок.

Один из оставшихся в живых работников завода впоследствии вспоминал свой разговор с академиком Александровым, создателем реактора:

— С помощью каких приборов и механизмов проводили вы дезактивацию?
— Механизмы такие: ведро, швабра и тряпка — ими и мыли борта подлодки, стапели, полы и стены цеха. А дозиметристы потом за нами проверяли. Если не фонит, хорошо, а затрещит — перемывай заново.
— И куда же всю смытую радиоактивную грязь девали?
— Известно куда, в Волгу, она, матушка, все принимала…
— А сколько в живых осталось из вашей первой добровольческой команды?
— Как в известной песне: «Нас оставалось только трое из восемнадцати ребят…» Да, только трое и выжило…

Никто тогда не задумался и вот о чем: громадный сборочный цех был разделен тонкой перегородкой на две секции. В одной стояли на стапелях две подлодки. Их после ядерного «хлопка» и окружающую территорию цеха начали дезактивировать. В другой же части цеха за перегородкой собиралась третья подводная лодка 671-го проекта. Тут постоянно работало до полутора тысяч человек. Их труд не прекращался ни на день. Как-то само собой считалось, что тонкая кирпичная перегородка защитит судостроителей от проникновения радиации. А ведь всё случилось под одной крышей. И обе половины цеха соединяли огромные ворота, а также общие вентиляция и водоснабжение.

Печальное прозрение пришло скоро, как только люди стали умирать от лучевой болезни.

Со всех, кто знал и участвовал в ликвидации аварии, взяли подписку о неразглашении на 25 лет.

В 1971 году пришло распоряжение об уничтожении всех связанных с аварией документов. Документы изымались и в бригаде, и в военпредстве, и на заводе, а потом сжигались.

25 лет, до 1995 года, это оставалось государственной тайной, не подлежащей разглашению. И только после 1995-го военнослужащие и военпреды, которые работали на заводе и следили за качеством военной продукции, смогли получить статус ветерана подразделения особого риска. А оставшимся в живых рабочим и инженерам были выданы удостоверения ликвидатора регионального масштаба, которые давали небольшую прибавку к пенсии.