Автор: Жадно скурен труп кумира, вечер бычится в окне… Как всегда: желаем мира, а готовимся к войне. Кинолентою немою жизнь во всю несётся прыть. Брут, одевшийся Хомою, жаждет Цезаря убить. На плечах народов — гири, шизанулся целый мир… Кто кого мочил в сортире? Полон трупами сортир. Всё кровавее рутина, всё обширнее погост. Уменьшает гильотина за секунду вес и рост. В мандраже и в жутком раже и доярка, и студент: всюду, всюду семя вражье — инагент и инсургент. И в мычащем сером гаме та же вечная напасть: власть пинает сапогами тех, кто, видимо, не власть. На экране аналитик, чей похвален скорбный труд. Он не знает много гитик. Он читает, что дадут. Непроста его задача, но иначе, блин, никак: у него на Комо дача и в Майами особняк. Так что вот: враги повсюду. Тараканам — дихлофос. И давай, ищи Иуду. Заряжай ружжо, Христос. Путь тернист. Звезда погасла. Сердце бедное — ёк-ёк. Вот вам пушки вместо масла — продовольственный паёк.
Что ж — пикет? Перо? Бумага? Как сразить такой Содом? Всё пустое. Но Берлага нас учил: иди в дурдом. Ну, допустим, стань собакой и, мочась под фонари, слова складного не вякай. Только бегай, спи и жри. Обнулись на жёстком диске. Жизни жаждою влеком, махараджей стань индийским. Франкенштейном. Спартаком. Торг не нужен неуместный. Как придурок хохоча, обмани весь мир окрестный. И себя. И главврача. Пусть душа черней колодца, но в задорном ритме дней сердце Шарикова бьётся в тушке трепетной твоей. Хорошо в твоём трамвае, просто трасса — piece of shit… Длится песня ролевая, в ней кондуктор не спешит, всё кондуктор понимает. Кислородный твой баллон отнимает, изымает за посадочный талон.
Где-то пати. Ума Турман. Рюмка виски на столе. Ну, а где-то люд — по тюрьмам да в мороженой земле. Мир нелеп и неприкаян, как последняя листва. Всюду бродит братец Каин, не запомнивший родства. По прогнозу снова «Ясно» для дворцов и для лачуг. Совершенно понапрасну «Не стреляй!» — орал Шевчук. Бьётся пульс в горячих венках, норовит сорвать резьбу. Все висевшие на стенках ружья начали пальбу. Всюду «наши» и «не наши» ( к сожаленью, не впервой). И America, и Russia плохо дружат с головой. Что America, что Russia — прежней славы мёртвый карст…
А в дурдоме утром — каша.
А потом — приём лекарств.
Александр Габриэль
Жадно скурен труп кумира, вечер бычится в окне… Как всегда: желаем мира, а готовимся к войне. Кинолентою немою жизнь во всю несётся прыть. Брут, одевшийся Хомою, жаждет Цезаря убить. На плечах народов — гири, шизанулся целый мир… Кто кого мочил в сортире? Полон трупами сортир. Всё кровавее рутина, всё обширнее погост. Уменьшает гильотина за секунду вес и рост. В мандраже и в жутком раже и доярка, и студент: всюду, всюду семя вражье — инагент и инсургент. И в мычащем сером гаме та же вечная напасть: власть пинает сапогами тех, кто, видимо, не власть. На экране аналитик, чей похвален скорбный труд. Он не знает много гитик. Он читает, что дадут. Непроста его задача, но иначе, блин, никак: у него на Комо дача и в Майами особняк. Так что вот: враги повсюду. Тараканам — дихлофос. И давай, ищи Иуду. Заряжай ружжо, Христос. Путь тернист. Звезда погасла. Сердце бедное — ёк-ёк. Вот вам пушки вместо масла — продовольственный паёк.
Читать дальше в блоге.