Марина Гарбер. Теперь не уезжают навсегда…

«…хотя бы это просто переезд…»
И.Бродский

Теперь не уезжают навсегда –
отъезд как перемена антуража,
снега сошли и талая вода
у бастионов – вражеских и наших.
Теперь врагов я узнаю в лицо –
и почтальона, и соседа Тэда,
летящего то бодрою трусцой,
то в кожаном седле велосипеда.

Уже не важно, в прошлом ли, теперь,
на дальнем расстоянии ли, рядом,
кто из людей (зачеркнуто) теней
остался в освещеньи слеповатом
стоять за опальцованным стеклом
Борисполя – в конце такого года,
когда зима ломилась напролом,
мешаясь с серебром Аэрофлота.

Какая драма? Смена, переезд.
Не бойся, не проси, но вспомнить можно,
как светится багажный перевес,
чуть взбадривая хмурую таможню,
как в запад превращается восток –
должно быть, солнце в бок сместилось к ночи,
и счастлив ты, и так же одинок,
как Тэд-сосед – никак не одиноче.

Но вдруг не к месту вспомнишь, как с лотка
брала у бабки яблоки и сливу,
и что-то там слетало с языка
на суржике её невыносимом, –
сшивательница времени, рапсод
с верёвочным браслетом на запястье,
она язык переходила вброд,
кладя в кулёк копеечное счастье.

Тот странный звук отскакивал от стен,
брал в оборот – от головы до пяток,
и мнилось, полон полиэтилен
дарованных и неоплатных яблок.
А нынче – гладко тянется, что нить
вискозная, врезаясь под колено.
И можно плыть, а можно и не плыть –
не суетясь, легко, попеременно.

Один комментарий к “Марина Гарбер. Теперь не уезжают навсегда…

  1. «…хотя бы это просто переезд…»
    И.Бродский

    Теперь не уезжают навсегда –
    отъезд как перемена антуража,
    снега сошли и талая вода
    у бастионов – вражеских и наших.
    Теперь врагов я узнаю в лицо –
    и почтальона, и соседа Тэда,
    летящего то бодрою трусцой,
    то в кожаном седле велосипеда.

    Уже не важно, в прошлом ли, теперь,
    на дальнем расстоянии ли, рядом,
    кто из людей (зачеркнуто) теней
    остался в освещеньи слеповатом
    стоять за опальцованным стеклом
    Борисполя – в конце такого года,
    когда зима ломилась напролом,
    мешаясь с серебром Аэрофлота.

    Какая драма? Смена, переезд.
    Не бойся, не проси, но вспомнить можно,
    как светится багажный перевес,
    чуть взбадривая хмурую таможню,
    как в запад превращается восток –
    должно быть, солнце в бок сместилось к ночи,
    и счастлив ты, и так же одинок,
    как Тэд-сосед – никак не одиноче.

    Но вдруг не к месту вспомнишь, как с лотка
    брала у бабки яблоки и сливу,
    и что-то там слетало с языка
    на суржике её невыносимом, –
    сшивательница времени, рапсод
    с верёвочным браслетом на запястье,
    она язык переходила вброд,
    кладя в кулёк копеечное счастье.

    Тот странный звук отскакивал от стен,
    брал в оборот – от головы до пяток,
    и мнилось, полон полиэтилен
    дарованных и неоплатных яблок.
    А нынче – гладко тянется, что нить
    вискозная, врезаясь под колено.
    И можно плыть, а можно и не плыть –
    не суетясь, легко, попеременно.

Добавить комментарий