Диляра Тасбулатова

Процентов 70, а то и больше, в этой стране составляют люди с крестьянской психологией, даже если имеют высшее образование. Ну или среднее профессиональное.

Они не знают, кто такой Боккаччо, Пруст и даже Улицкая: так что запрет на их книги для них ничего не значит.

Они никогда не бывали в Европе, ни разу не были на концерте классической музыки и иные — ни разу в театре. Или пару раз, случайно. Причем на какой-нить фигне, билеты подарили или раздали на работе. И им не понравилось — и тут они правы.

Жители Химок (полтора км от МКАД) многие ни разу не были в Кремле. Час в пути.

Образ жизни их таков: тяжелая работа, отпуск на даче, заготовки (я сейчас пишу не с осуждением, я описываю просто) вместо тн духовной пищи — сериалы. Второго канала преимущественно, где например православная девушка выходит за олигарха (я сама раз пять на такое натыкалась случайно в телике).

У них своя культура, которая имеет право на существование: писал же Толстой для крестьянских детей, понимая их запросы.

(Опять-таки я никого не оправдываю, а пишу то, что знаю, доподлинно, я продолжаю общаться с людьми такого типа).

Любое усложнение жанра вызывает в них раздражение, ибо непонятно. Живут они как-то глухо, очень бедно, выживают, мрачные, могут помочь друг другу но в целом настроены не очень доброжелательно. Связное мышление отсутствует. Даже у умных — нет соответствующего окружения, никто не просвещает.

В принципе это мышление почти средневекового человека, потому что они верят в мистику, гадания, каким-то матренам-гадалкам и пр. Необразованные люди всюду таковы, но русских отличает от других народов экзотическая идентификация с их же мучителями и грабителями: это как бы общее место, но если подробно расспросить и вдуматься в это, явление это весьма причудливое. «Мы» окружены, нас хотят захватить, мы русские с нами Бог и пр. И тут же соглашаются что их грабят, но как-то вяло.

Представления о «загранице» тоже как у Феклуши, даже от врачей такое я слышала: ну и что, что они много получают, в США, например, у них же всё дороже. Дороже раза в 4, это правда, но получают то раз в 150 больше. Ну или если клиника хорошая (тыщи три получают в Мониках — долларов, врач делающий операции, официальная зарплата), то все равно меньше раз в пять — или скажем в три раза, чем в США.

Но это врач: а вот медсестры в клинике в Химках, где я лежала, триста долларов. Работа — сутки через двое. Ужас. 20 палат, до ста больных.

А оперируют больше. Когда это говоришь, они не верят или переводят разговор на другое. И приговаривают — ниче, ниче, сдюжим.

Но это общеизвестно. Я даже не об этом. О тн свободах, которые здесь никому не нужны: помалкивай и всё будет нормально. Не понимают, что беспредел, который до них может добраться. Что это опасно.

Нет никакой картины мира. Разрозненная, как у ребенка, как будто нет жизненного опыта, который почему-то страшно узок.

Ум, если есть, то им ( я буквально говорю) не пользуются, а если пользуются, то для ограниченных целей: дом, порядок, работа. Безынициативны, всего опасаются, нет бизнес-навыков. Очень узко мыслят, нет знаний дальше своего носа, многие не слышали о Карибском, например, кризисе и масштабах сталинских репрессий.

Так что мы имеем дело по сути с чужими нам людьми: я, однако, замечала, что ко мне часто относятся хорошо, как ни странно, говорят что я «справедливая» (она странная, говорят, но справедливая). И почему-то ненавидят другие народы по указке. Впрочем. такие они и были в 1917-м.

Как-то так.

*************************************

Вдогонку.
Я принципиально поначалу хорошо отношусь ко всем: у меня такая концепция, изначального уважения к человеку, его трудностям, даже его малой образованности и осведомленности.
Я никогда не разговариваю с людьми простыми пренебрежительно, наоборот, в разговоре всегда возвышаю их (это не поза, мои близкие друзья знают это).

Однако март позапрошлого года и последующие события перевернули мои принципы, потому что средневековое мышление (предпост об этом) обернулось зверством и низостью, в чем я участвовать, даже вербально, не желаю: в смысле вникать в мотивы потери человеческого облика.

В уголовное мышление я не буду погружаться, это ставит между мной и ими непреодолимую границу.

И оправдывать оправдывающих зверства, как, кстати, и гарвардские студенты (которые далеко не русские крестьяне или их потомки) делают, я не буду, нормальный человек же не станет по своей воле есть г..но.

Т. н. простой человек унизился до состояния беса из ада, и мне с ним не по пути.

Это открытие стоило мне натурального срыва и болезни, ибо подорвало мою веру в человека как такового, ибо я полагала, что человек есть образ Божий. И увидела зверя, три шестерки.