Анатолий Несмиян

У российского руководства стало правилом хорошего тона в любом буквально своем выступлении подчеркивать, что санкции не работают или по крайней мере не нанесли никакого ущерба российской экономике, которая только крепнет и расцветает под ними.

И вроде бы да. Голодные толпы не штурмуют магазины, Яндекс исправно рапортует о пробках в мегаполисах, работает интернет, пока его не улучшает товарищ майор. В общем, жизнь не закончилась.

Нюанс в том, что как и с «ценовым потолком» на российскую нефть, цели санкций исходно были иными, чем их пытаются представить российские правители.

«Потолок» я упоминаю не случайно — это квинтэссенция санкционной политики Запада, наиболее тонко и продуманно отработанный санкционный механизм. Большинство других санкций носит «оптовый» характер и достаточно грубые, но эта грубость компенсируется массовостью.

Тем не менее, общее направление всей санкционной политики в отношении России вполне очевидно. И оно вообще не про то, в чём нас пытается уверить Кремль. Впрочем, это не исключает того, что он сам верит в то, что говорит. Это такой специфический выверт эффекта Розенталя, когда человек настолько верит в некое ожидаемое, что эта вера создает эффект его самоосуществления. А если ожидаемое не наступает, то человек все равно продолжает жить с полной уверенностью, что оно наступило. Чем создает серьезные проблемы для собственной внутренней целостности. Мы называем это по-житейски просто: живет в своём выдуманном мире/в своей метавселенной.

Так вот о санкциях. Задача санкций — ни в коем случае не обрушить и уж тем более не разрушить российскую экономику, а заодно с ней и Россию. Задача — сделать российскую экономику максимально затратной, снизить уровень доходности по любым операциям за счет увеличения издержек. Что существенно уменьшит ресурс, которым может распоряжаться режим в своих действиях.

С «ценовым потолком» получилось именно так: российская нефть осталась на рынке, а значит, не случился ценовой шок, вызванный ее внезапным отсутствием. История с резким выключением российского газа для Европы показала, что такой шок пережить можно, но удовольствие это ниже среднего, и усилия по преодолению его последствий слишком велики. Поэтому «потолок» оставил объёмы нефти на рынке, но удлинил все цепочки ее отправки и конвертации денег, и на каждом этапе резко увеличил издержки российских компаний и буквально сразу вдвое уронил поступление нефтегазовых доходов в бюджет. Плюсом потребовались дополнительные расходы на срочную (а значит, дорогую) закупку «серого флота» танкеров, которая является исключительно убыточным мероприятием — покупали их по цене почти новых, а проработают они в три-четыре раза меньший срок перед финальным «бульк».

По всей остальной экономике ситуация сложилась ровно та же. Конечно, в каждом конкретном случае есть свои нюансы, но общая политика санкций — это кратное увеличение издержек российской экономики до состояния ее нулевой рентабельности.

При этом нет ни малейших сомнений, что как только российская экономика начнет загибаться по-настоящему, для Запада это станет ничуть не меньшей проблемой, чем были сами санкции — никому развал России не нужен. Фильмы-катастрофы хороши в кинотеатрах, в реальности такого сюжета будут стараться избежать насколько смогут. Задача — лишить Кремль возможности к агрессии и выдавить его на периферию мировой политики. И держать там. Если к власти придет что-то более адекватное и вменяемое — будут смотреть, насколько. Вот, собственно, и вся идеология санкционной политики. И пока, будем откровенны, никаких фатальных провалов у нее не наблюдается. Всё идёт по плану©