МИХАИЛ ЮДОВСКИЙ / ДМИТРИЙ КОЛОМЕНСКИЙ

Михаил Юдовский

Кончаешься, год? Кончайся. Качайся
чернеющей веткою, голою веткой.
Крошись, иссякай, истекай, истончайся,
безгубый свой рот вытирая салфеткой.

Мы так ожидали хорошие вести,
что горечь от сердца подвиглась к гортани.
Так выпьем по сотке. А лучше — по двести,
слезясь языком и глазами картавя.

Окно расцветёт серебристой наколкой,
распухнет пространство небесным циррозом,
и пьяный старик, задремавший под ёлкой,
наутро окажется Дедом Морозом.

Желаешь ли, дедушка, опохмелиться —
до хруста запястий, до дрожи коленей,
с тоскою взглянув на красивые лица —
красивые лица пятнистых оленей?

Ступай себе с Богом, езжай восвояси —
к отравленным мессам, звереющим массам,
которые молят о хлебе и мясе,
платя за него человеческим мясом.

Бессмертье закончилось, сказочный горец —
меж черных снегов и оборванных листьев
мы просто допьем прошлогоднюю горечь,
сердца и гортани по новой очистив.

28.12.2023

Дмитрий Коломенский

Когда меня впервые привели
На этот пятачок, на край земли,
И показали то, что там, за краем,
Никто в моём сознанье не возник
И не сказал: «Запомни этот миг –
Теперь он навсегда, он несгораем».

А там, за краем, шла себе река –
Четыре буквы, блеск, два огонька
На отсыревшей шкуре теплохода
И странно поразившая меня
Бескрайняя, как время, болтовня –
Неясная, не знающая коды.

Наш домик жил на левом берегу.
Река была – теперь сказать могу –
Дорога, храм, базар, вокзал, капелла,
Соединенье почвы и небес –
О ней ещё рассказывал Бернес,
А Зыкина слащаво перепела.

С тех пор мне нет ни тропок, ни дорог:
Я странствую по рекам – плёс, порог,
Стремнина, заводь, водосброс, протока.
Я этим метром измеряю жизнь –
Все кружева её, все виражи,
Всю хворь фортуны, все проказы рока.

И женщина, когда она близка,
Уже не просто женщина – река:
Её рука, её лицо, ресницы,
Её глаза и ямочки у щек…
Я просто вижу, как она течёт,
Я просто слышу, как она струится.

А ныне я живу в такой стране,
Где всё подвëрстано к морской волне,
А реки – тени рек. И на здоровье!
Я знаю, на морской ступая брег,
Что море – только средоточье рек,
Банк взятой напрокат прозрачной крови.

Я знаю, что, теряясь в камыше,
Я сам к себе не возвращусь уже,
Что путь мой предначертан и бессточен,
Что, пожеланьям бодрым вопреки,
Меня поглотят серые пески,
Разлëгшиеся вдоль моих обочин.

Но если вдруг, презрев полдневный зной,
Вы захотите встретиться со мной,
Испить воды, в сухой тени прилечь и,
Припав ко мне, похлопать по плечу –
Я что-нибудь в ответ вам проплещу
На непонятном никому наречье.