МИХАИЛ ЯСНОВ / БОРИС РЫЖИЙ

Михаил Яснов

А. Ч. [Андрею Чернову]

«Я слепну и глохну», – сказал мне поэт,
смешных по сравнению с вечностью лет.
Я выглядел рядом мальчишкой –
но другу ответил одышкой.

На улице было светло и грешно,
и музы порхали неслышно,
и прошлое в нас незаметно вошло,
и тут же грядущее вышло, –
как будто двоих не приветит Господь
под ветхою крышей по имени плоть.

Мы пили, как то повелось на веку,
а, выпивши, в кои-то веки
мы кинули нищему по медяку
под песню о вечном калеке,
и вновь пировали в кругу доходяг,
втроем пропивая последний медяк.

Крутилась монетка, нам судьбы кроя,
пока мы сидели, сутулясь.
И время вернулось на круги своя,
а, может быть, круги вернулись,
когда мы сбирались в неведомый путь
в заветную щелку на волю взглянуть.

Мы вновь оказались в былом забытьи
надежной, проверенной пробы:
здесь левой рукою сошьют нам статьи,
а правой – тюремные робы.
В застенке, где разве что нюх не отбит,
лишь пес выживает – и тот инвалид.

Все громче звенит молодая броня
в предчувствии скорого гона.
И некто, похожий на череп коня,
сверкнув чешуею погона,
нас свяжет узлом, как последнюю кладь.
Не видим. Не слышим. И нечем дышать.

2004

Борис Рыжий

Начинается снег. И навстречу движению снега
поднимается вверх — допотопное слово — душа.
Всё — о жизни поэзии и о судьбе человека
больше думать не надо, присядь, закури не спеша.

Закурю да на корточках эдаким уркой отпетым
я покуда живой, не нужна мне твоя болтовня.
А когда после смерти я стану прекрасным поэтом,
для эпиграфа вот тебе строчка к статье про меня:

Снег идёт и пройдёт, и наполнится небо огнями.
Пусть на горы Урала опустятся эти огни.
Я прошёл по касательной, но не вразрез с небесами,
в этой точке касания — песни и слёзы мои.