Марина Шаповалова, писатель. Предновогодние мечты

В отличие от совсем беспочвенных мечтателей я знаю, что никакого «распада России» не предвидится: целостность государства РФ, кроме всего, поддерживается существующей международной системой государств-наций, а она пока стоит крепко. Удастся ли Путину в наступающем году её расшатать настолько, чтобы активизировать «спящие» конфликтные узлы – пока неясно. Да и распад по мечтательным лекалам фантазёров – чушь абсолютная, ни на чём вообще не основанная, притом сами фантазёры понятия не имеют, что они хотят получить в результате вожделенного распада.

Но есть уже весьма отличная от нуля вероятность, что точка выхода из этой войны станет точкой запуска процесса переформатирования всего политического пространства. Не в причинно-следственном отношении, а «два в одном». Если под выходом из войны подразумевать не перемирие на чьих-то условиях, а полное обнуление движущих войну сил (и это не гаубицы, и не численность живой силы).

Повторю, что говорила с первого дня «СВО»: поражение России в итоге этой кампании неизбежно. В том смысле, что при любом раскладе и при любом ходе военных действий цели инициаторов не могут быть достигнуты. Ни мифические заявленные, ни реальные, никем толком не сформулированные. Тем более, что в рациональном плане их уже десятый месяц никому не удаётся сформулировать: не может быть таких рациональных целей, с которыми непротиворечиво согласовывались бы методы и средства «СВО», а также все прочие феерические действия режима в процессе. Очевидно только, что Путин как бы выплеснул волну деструктивных процессов через границы России. С не менее очевидным риском обрушить шитый золотом шатёр российской мафиозной власти на свою же голову.

Не исключено, однако, что следующий год может стать годом остановки на этом пути: если война с обеих сторон забуксует, а «мировому сообществу» в лице западных лидеров удастся обуздать деструктивные процессы. Коллективный Запад вопреки постоянным заявлениям о поддержке Украины предпочтёт заморозку на любой стадии конфликта: в обрушении контролирующего РФ режима он не заинтересован. Мировые элиты представляют государства и надгосударственные институции, потому «работают» они только с государствами, имеют и хотят дальше иметь отношения только с государствами – как с равными или с подвергнутыми изоляции, неважно. Им не нужны никакие «волеизъявления народов» (включая украинский, кстати, что можно было понять по их отношению к ожидаемому вторжению до его начала), потому что эти стихии разрушают удобный для них порядок. Им гораздо выгоднее позволить российскому режиму сколь угодно долго догнивать и слабеть в изоляции и под санкциями при условии, что наступать и наносить удары по Украине он уже не сможет или по каким-то иным причинам вынужден будет отказаться. В расчёте на сценарий такой заморозки и ради его осуществления Украине не дают наступательных вооружений – чтобы к моменту истощения России украинская сторона тоже не могла продолжать военные действия.

Гладко, однако, только на бумаге. А Путин столь уверенно демонстрирует готовность продолжать «СВО» и неистощимость собственных ресурсов, что ему в конце концов могут поверить и расщедриться, скорректировав объёмы и ассортимент поставок. Если по итогам мобилизации и подготовки свежих сил Кремль начнёт новую, широкомасштабную наступательную операцию, западным союзникам придётся в ответ поднять уровень военной помощи Украине. И дальше опять возникнет вопрос: для чего этой помощи окажется достаточно? Снова лишь для изматывания ВС РФ или на этот раз для нанесения разгромного поражения?

Хотя украинская победа в виде «взятия Кремля» остаётся в области малонаучной фантастики, тем не менее поражение может оказаться разгромным для режима. Таким, что правительству РФ (вероятно, в этом случае уже «перезагруженному») придётся подписывать капитуляцию. Вот тогда, пожалуй, для меня начнётся самое интересное.

О, да, я всей душой за выплату репараций! Причём, хотелось бы в таком размере, чтобы в кремлёвский госбюджет от внешней торговли не поступало ни копейки. Собственно, мечта: пусть все внешнеторговые доходы госкорпораций прямиком отправляются в Украину! Хотя бы лет на десять, а лучше – двадцать. (Если украинцы сами не сообразят, что дармовые деньги не должны доставаться госаппарату – пусть это будет их проблемой! Им уже подсказывали.) Для России благодаря этому настанут довольно тяжёлые (местами, увы, довольно ужасные), но зато – по-настоящему новые времена.

Как от обескровленного российского госбюджета отвалится самая крупная пиявка – Кадыров, мне в подробностях не интересно. Оно тогда отвалится – это точно. Догадываюсь, что всем сопредельным с его нынешним султанатом территориям придётся своими силами серьёзно укреплять границы. Им придётся самим думать, где брать для этого средства, из каких карманов оплачивать защиту и защитников. Кстати, похожие проблемы возникнут практически повсеместно, с той лишь разницей, что источники угроз везде будут разные. Тут, как ни крути, встанет вопрос сначала о местном бюджете, а потом, неизбежно – о том, за счёт чего его пополнять. Повышение местных налогов (это, конечно, первое до чего додумаются все чиновные мыслители), разумеется, никаких положительных эффектов не даст. Потому на следующем шагу им придётся задуматься о налогооблагаемой базе. И – сюрприз, сюрприз! – она не сможет состоять из бюджетников. Хотя додуматься до этого нынешние региональные служители российской «вертикали» смогут не быстро. Но я и говорю: десять лет – это минимальные срок жизни страны без центрального бюджетного вскармливания, чтобы регионы начали, наконец, сами добывать себе пропитание.

Захотят жить – хоть раскорячатся, но научатся. После чего можно будет увидеть контуры реальной регионализации. Как основы реальной же федерализации России или выстраивания конфедеративных отношений – это уж как Бог даст. Ибо зависит от ещё многих факторов, не все из которых сегодня очевидны и/или актуальны. Но увидят эти контуры не только в России…

А вообще я хочу, чтобы в новом году прекратились военные действия и ракетные обстрелы.

И хочу вернуться домой, чтобы жить там без страха и отвращения. Хотя, понимаю: мечтать нынче нужно скромнее. Но на меньшее не хочу соглашаться.