Гасан Гусейнов. ОБНУЛЕНИЕ РУССКОГО МИРА?

Да, какое чудесное совпадение: арифмометр «Феликс» должен быть любимым инструментов чекистов. Я бы добавил к официальному еще и не официальное и даже криминальное значение слова «обнуление». Так называли в моем детстве неудачный результат подкручивания счетчиков расхода электричества или газа: ты подкручивай, но, главное, не обнули его, сразу ведь поймут, что подкручивал. Это значение работает и сейчас, когда, например, говорят об обнулении счетчика картриджа на принтере – чтобы выдоить все из старого и подольше не покупать новый картридж. Можно сказать, что в социально-бытовой истории этого слова заложен элемент обмана.

И в политике «обнуление» стало словом-переходом к бессрочному, т.е. криминальному, правлению. Но после путинского обнуления прошел всего год, 24 февраля 2022 года началась война, и слово «обнулить» начали применять уже не к срокам правления президента, а к самому «русскому миру». Не успела начаться захватническая война, как посыпались жалобы из РФ и из обширной русскоязычной диаспоры: «Ой, нас обнуляют!» Обнуление стало синонимом «отмены» и «кенселинга» русской культуры.

Можно было подумать, что этим значением, довольно абстрактным, хотя и неприятным, дело может ограничиться. Но вот в середине сентября 2022, когда стало известно, что на украинский фронт бросают заключенных, сидящих по тяжким статьям за убийство, «Важные истории», а потом «Медуза» перепечатали разговор украинского журналиста Юрия Бутусова с бывшим российским заключенным Евгением Нужиным:

«Из заключенных сформировали штурмовой отряд. На вопрос, как им объяснили задачу таких отрядов, Нужин ответил: «Я даже не знаю, как объяснить. Как я для себя понял, пушечного мяса. Что не выполняешь, что-то не то делаешь — обнуляют. Расстреливают. Это у них называется обнуление».

 

«Недалеко [от нашей учебки] была еще одна. Нас привезли с ИК-3, а туда с ИК-5, тоже с Рязани, человек 60. До них там одного обнулили: он закусился с инструктором, просто словесный понос, и его обнулили. И у них с ИК-5 тоже человека обнулили (когда мы встретились на позиции, они рассказывали). Ни за что, можно сказать, за словесный понос, его расстреляли и там же где-то закопали», — утверждает Нужин».

То, что ровно сто лет назад, в годы Гражданской войны, называлось «разменять» и «списать в расход», теперь называется «обнулять». «Терминология» Максимилиана Волошина возвращается на новом историческом витке.

Другое словосочетание, которое меняет свое почти полуторастолетнее значение на наших глазах, это «русский мир». Сейчас «русский мир» многими воспринимается как оксюморон, но в стародавние времена применительно к Российской империи это было, может быть, не слишком удачное подражание латинским Pax Romana и Pax Britannica. В конце 19 века Константин Леонтьев в некрологе Аполлону Григорьеву дал изумительную формулу того, чем «русский мир» был для славянофилов. С самими «славянофилами» — кружком образованных людей предшествовавшей эпохи, ушедшим вместе с этой эпохой, Леонтьев знаком не был. Но он объясняет, почему в нем самом не остыли их мысли:

Многое рано прочтенное было дорого сердцу, и к близкому, еще теплому прошедшему можно отнестись тогда лишь вовсе холодно, когда оно заменилось более высоким, более полным идеалом. Московские славянофилы имели этот идеал; для них он давно был ясен: русский мир и союз его с самодержавием, — Земская дума совещательная с полной свободой действия верховой власти; русская песня и русские обычаи; горячая вера в православие — доброе и прекрасное; и чистота семейных нравов, полная внутренней свободы, веселья и любви.

Ироничность – львиный коготь, царапины коего никогда не понимали жалкие эпигоны Леонтьева последующих эпох, – не мешает, а помогает нам разглядеть в самом понятии «русского мира» две стороны – некоего идеала и некоторой реальности, достигнутой в добром семейном укладе, в жизни не на стрежне «свинцовых мерзостей» русской жизни. Русский мир славянофилов в толковании Леонтьева в этом смысле противостоял русской реальности, войне и насилию – куда ни кинешь взгляд.

В дальнейшем в грамотном русском обществе под «русским миром» понимали, так сказать, хорошее и доброе, что дает миру Россия – ее культура, ее наука, ее пахари и мастеровые.

Но пройдет всего сто лет, и после распада советской ипостаси Российской империи под «русским миром» начнут понимать русских за пределами России. Русский мир всех этих «царьградов» и «завтр», Малофеева или Дугина – это химера ушедшей, разбежавшейся России, которую надо бы вернуть в наличные пределы Российской Федерации, внутри которой как раз никакого «русского мира» не наблюдается. Когда о «русском мире» говорит Никита Михалков, он мечтает о каких-то дворянских привилегиях своих предков и одновременно о чудом сохранившихся гнездах русской эмиграции в отдаленных районах Западной Европы. Но никак не о насущной РФ с ее текущими вождями вроде Владимира Путина, Рамзана Кадырова или Сергея Шойгу. Михалков и укрылся бы в какой-нибудь Ментоне, но ведь и из этого укрывища все равно вырвут, смочат портянку в ослиной моче и не приведи господь задушат ею утомленное солнце советского кинематографа.

Итак, понятие «русского мира» начиналось в 19 веке как мечта, к которой хорошо было воспарять под омофором духовной власти православия и под эгидой царских штыков. А в начале века 21-го стал он химерой возвращения русских, насильственного выпаривания их из украинцев и белорусов, выцарапывания бывших колониальных владений и вшивания их в неуютное и недружелюбное пространство Эрэфии, где русский человек чувствует себя заброшенным в какой-то кавказско-азиатский зиндан.

И в тот самый момент, когда последняя надежда – самая большая и до некоторой степени однородная часть «русского мира» под названием Украина – смачно харкнула в физиономию своим спасителям – носителям идеологии этого самого «мира», тут-то и оборвалась не главная, а попросту единственная скрепа, на которой держалась вся идеология Российской Федерации.

А ведь что произошло-то? Всего-навсего изменилось значение выражения «русский мир». Филологи, знаете ли, болезненно реагируют на имена. И есть, есть какая-то мистическая месть языка своим нерадивым носителям. Русскому миру в старом значении принадлежали Владимир Соловьев (1853-1900) и Константин Леонтьев (1831-1891). И у нынешнего «русского мира» есть свои одноименные светочи – Владимир Соловьев (род. в 1963) и газпромовский шпрехер Михаил Леонтьев (не путать с журналистом «Радио Свобода», род. в 1958). Как так могло получиться? Не знаю. Наверное, чтобы мы лучше понимали, что меняться может значение даже самого простого и ясного слова. А Клио – известная шутница.