Сергей Чупринин. МАКАРОВ АЛЕКСАНДР НИКОЛАЕВИЧ (1912-1967)

Колхозный избач из-под Калязина, премированный путевкой на учебу в Вечерний рабочий литературный университет (1934), М. начинал как поэт и, — вспоминает его однокашник К. Симонов, — писал «щемящие грустные деревенские стихи, столь явно напоминавшие Есенина, что их подражательность была очевидной даже для нас, еще не оперившихся литературных юнцов».

Поэтому уже на втором курсе ему пришлось переквалифицироваться в критики, на четвертом несколько месяцев отработать заместителем главного редактора комсомольского в ту пору журнала «Детская литература» (1938), а потом участие по призыву в походе Красной армии в Бессарабию, служба военным журналистом, которая продлилась и в годы Великой Отечественной.

Тогда М. и в партию вступил (1942), и принялся как критик бурно печататься в столичных изданиях. Причем настолько бурно, настолько заметно, что в январе 1947 года его из журнала «Краснофлотец» перевели в «Литературную газету» — сначала заместителем главного редактора, позднее редактором по разделу литературы и искусства.

И всё бы ладно, но как раз в это время истребляли космополитов, и В. Ермилов, командовавший газетой, давал своим подчиненным задания одно гаже другого. М. от сомнительной чести прослыть жидомором иногда удавалось увильнуть, то есть переадресовать самые постыдные задания другим, на всё согласным авторам.

Но удавалось, увы, не всегда, так что историки до сих пор поминают ему фельетон «Тихой сапой» (19 февраля 1949 года), погубивший судьбу критика Ф. Левина, или хлесткие статьи, где М. отыскивал «трупный яд» в сочинениях своих приятелей — критиков Д. Данина и Б. Рунина.

Умница и книгочей, сам-то он, разумеется, и близко так не думал, даже, — как рассказывают, — надрывно страдал от этой вынужденной двуликости, но «был, — по словам работавшего рядом с ним В. Огнева, — мягок, как воск», то есть, — сошлемся еще на одного старого «литгазетчика» З. Паперного, — «имел свое мнение, но не решался его разделять, спорил со своим начальством, но тут же отступал», «в общем не решался быть самим собой», а таким людям в дни, когда закаляется сталь, приходится по-особому тяжко.

Как ни старайся быть законопослушным, а интеллигентская гнилость все равно видна, поэтому К. Симонов, сменив В. Ермилова на посту, от своего однокашника тут же отделался, порекомендовав его первым заместителем к В. Кожевникову в «Знамя» (1951-1956).

Время уже поворачивало к Оттепели, а потом вовсе к ней повернуло, так что на два без малого десятилетия М. стал ведущим критиком центристского, условно скажем, направления. То есть книжек о С. Бабаевском, как в прежние годы (1952), и статей о несравненных преимуществах соцреализма уже не писал, развернутых похвал литературным генералам старался, сколько мог, избежать, но – натуру не переборешь – и сам в пекло не рвался, и тех, кто стремился робкую Оттепель превратить в весну, одергивал и удерживал от «донкихотства» и «карбонарства».

Отзывы о нем в эти десятилетия удивительно однообразны: и честен, и талантлив, однако же — «слаб человек» (З. Паперный), «будучи умным и тонким критиком, особой смелостью не отличался» (А. Турков), «человек, бесспорно, талантливый, но столько и робкий, нерешительный, податливый» (В. Бушин)…
Исключением в судьбе стали, правда, полтора года (март 1956-декабрь 1957 года), когда М. поставили руководить воссозданным журналом «Молодая гвардия» и он неожиданно для себя зажегся, «уже, — как говорит В. Астафьев, — взял разгон в работе» : первый же номер открыл крамольной подборкой Е. Евтушенко, опубликовал казавшийся тогда прорывным роман Ю. Бондарева «Батальоны просят огня» (1957, № 5-6), печатал Н. Асеева, Б. Слуцкого, защищал В. Дудинцева, дал возможность с разгромной рецензией на стихи А. Маркова дебютировать великому в будущем филологу М. Гаспарову.

И тут же стал получать оплеуху за оплеухой. «Так ли надо воспитывать молодежь?» — риторически вопрошала «Литературная газета» 23 июля 1957 года, начальство из ЦК ВЛКСМ рвало и метало, пока секретариат СП СССР 17 декабря того же года не освободил М. от занимаемой должности.

Вернувшись в «Знамя», учительствуя на Высших литературных курсах, он на рожон больше не лез, хотя и жаловался В. Астафьеву, с ним сдружившемуся: «А вы думаете, у меня хоть одна статья появилась в том виде, в каком я ее написал?» Или вот еще: «До чертиков надоело качание нашего литературного маятника, только и думаешь о том, как бы проскочить между тик и промежду так».

Книги однако же шли за книгами: и написанные по случайному заказу (Демьян Бедный, 1964; Эдуардас Межелайтис, 1966), и собранные из журнальных статей (Воспитание чувств, 1957; Разговор по поводу, 1959; Серьезная жизнь, 1962). Любил поспорить, но, примиритель по убеждениям, «был, — по свидетельству Л. Аннинского, — вне групп», то есть «как критик, он не размежевывал, не расчленял, не делил и не считался силами – он силы собирал…» «Родил, — говаривал М. в письмах В. Астафьеву, — Рекемчука и Липатова, вожусь с Семиным, а впереди еще Аксенов. Понаписали товарищи много, и надо же в этом как-то разобраться».

В его книгах десятки, а если прибавить конвейер внутренних рецензий, то и сотни писательских фамилий: от Б. Ахмадулиной до В. Белова, от Ю. Трифонова и входившего в силу Анат. Иванова до смытых забвением А. Филипповича, Н. Фотьева, М. Воронецкого, В. Юровских, иных многих, и о каждом сказано участливое слово, у каждого найден либо талант, либо, по меньшей мере, добрые намерения. Кто-то сейчас увидит в этом вселенскую смазь, а кто-то попытку создать энциклопедию поэзии и прозы 1950-1960-х или, скажем по-другому, представить литературу своего рода содружеством, хотя бы только конфедерацией писателей, разных и по убеждениям, и по мере одаренности, но в равной степени не лишних и не враждебных друг другу.

Истинно Иван Калита, и других таких примеров в истории русской критики, вероятно, нет. Удивительно ли, что сразу после безвременной кончины М. в свет вышло сразу несколько сборников его избранных работ, В. Астафьев написал о нем документальный роман «Зрячий посох», а вдове с помощью друзей-литераторов удалось добиться того, что прах М., захороненный вначале на Ваганьковском кладбище, был перенесен на престижное Новодевичье — «между Суриковым, Есениным, Тимирязевым, Пукиревым, Архиповым».

Теперь-то он полузабыт, конечно, и во всезнающей Википедии нет даже статьи о нем. В Калязинской районной библиотеке имени М.. все эти десятилетия открыта, говорят, постоянная экспозиция его книг – однако же давних, и вряд ли отыщется охотник их переиздать.

Вроде как бы и незачем.

Соч.: Критик и писатель. М.: Сов. писатель, 1974; Литературно-критические работы в 2 тт. М.: Худож. лит., 1982; Твердь и посох: Переписка 1962-1967 года / Совм. с В. Астафьевым. Иркутск: Издатель Сапронов, 2005.
Лит.: Макарова Н. Рассказы об отце. М.: Знание, 1973; Астафьев В. Зрячий посох. М.: Современник, 1988; Чупринин С. Критика – это критики. Версия 2.0. М.: Время, 2015, с. 9-44; Огрызко В. Ценители и ниспровергатели писателей. М.: Лит. Россия, 2017, с. 463-478.