Автор: я рассчитываю на траву.
А всего-то умеет трава,
низкорослый зеленый народ,
поглощать СО-2,
а взамен выделять кислород.
Остальное — житье, бытье, —
снег придавит, а град прибьет,
сапоги истопчут ее,
но весною она взойдет.
С нами ненависть, с нами страх,
с нами мщение — под расчет.
Но в чернобыльских ржавых лесах
все равно трава подрастет.
По разгромленным городам,
по откосам мертвой реки,
и по танковым тяжким следам
пробиваются стебельки.
Исступленья полны слова,
гнева — тысячи мегатонн…
Но вовеки права трава,
пробивающая бетон.
И по краю смертного рва
непреклонно она растет —
поглощающая СО-2,
выделяющая кислород.
Я последней надеждой живу.
Я рассчитываю на траву.
*******************************
А за черным гаем кличет Див и плачет.
Разве мы не знаем – что все это значит?
Из огня да в пламя прилетает птица.
Ей теперь над нами триста лет кружиться,
триста лет крылами обиды и гнева,
триста лет когтями царапая небо,
птица, Бога ради, не засти Стожары, —
только в птичьем взгляде есть отблеск пожара,
только в каждом слове есть капелька крови,
да полоска крови в закатной обнове.
И плывет над гаем как пепел навстречу,
и ложится в поле как дым на ветру –
за море перелэчу,
Напрасно вы оставили деревья.
Все эти искалеченные клены,
Все эти обезумевшие липы,
Свидетельствовать будут на суде,
Где богу – богово, отребьево – отребью.
Где мертвым – мертвое, живым – живое, где
Не ваши окаянные законы.
Взорвали бы, срубили бы, сожгли бы.
Напрасно вы оставили животных.
Коты на иероглифах развалин,
Собаки на остывшем пепелище.
Коротких этих судеб требуха.
Они еще придут и скажут: вот мы.
Украинская ночь тиха? Хаха.
Мы видели, как вы нас убивали,
И тех, кто нем, кто нам, кого мы ищем.
Напрасно вы оставили убитым
Возможность разметаться по-хозяйски:
Раскинуть руки с персональным стоном
И правое колено подогнуть.
Где все так важно, что еще побыть там,
Побыть еще бы, полежать чуть-чуть,
Где умирать не хочется и зябко,
Где все мои убитые – никто мне.
Напрасно вы оставили живых.
ЮРИЙ МИХАЙЛИК / ЛЕНА БЕРСОН
Юрий Михайлик
Я живой надеждой живу —
я рассчитываю на траву.
А всего-то умеет трава,
низкорослый зеленый народ,
поглощать СО-2,
а взамен выделять кислород.
Остальное — житье, бытье, —
снег придавит, а град прибьет,
сапоги истопчут ее,
но весною она взойдет.
С нами ненависть, с нами страх,
с нами мщение — под расчет.
Но в чернобыльских ржавых лесах
все равно трава подрастет.
По разгромленным городам,
по откосам мертвой реки,
и по танковым тяжким следам
пробиваются стебельки.
Исступленья полны слова,
гнева — тысячи мегатонн…
Но вовеки права трава,
пробивающая бетон.
И по краю смертного рва
непреклонно она растет —
поглощающая СО-2,
выделяющая кислород.
Я последней надеждой живу.
Я рассчитываю на траву.
*******************************
А за черным гаем кличет Див и плачет.
Разве мы не знаем – что все это значит?
Из огня да в пламя прилетает птица.
Ей теперь над нами триста лет кружиться,
триста лет крылами обиды и гнева,
триста лет когтями царапая небо,
птица, Бога ради, не засти Стожары, —
только в птичьем взгляде есть отблеск пожара,
только в каждом слове есть капелька крови,
да полоска крови в закатной обнове.
И плывет над гаем как пепел навстречу,
и ложится в поле как дым на ветру –
за море перелэчу,
крылонька зитру…
Читать стихотворение Лены Берсон в блоге.