“Давай поговорим, как лицеисты o Шиллере, о славе, о любви…» — Геннадий Шпаликов

. . . . Артуру Ш., сентябрь — 19.
«Ты, приятель, улыбнулся?
Это, милый, всё, что надо.
Потому что без улыбки,
Человек противней гада.»
Саша Чёрный
. . . .
Архивариус — “Mаловато кандидатов в разделе Поэзия..”
— Oткуда берутся стихи и кандидаты?
— ?
— Что говорят поэты?
— Разные поэты — р а з н о е.“Кому бублик, кому – дырка от бублика…”
» Поэты ходят пятками по лезвию ножа и режут в кровь свои босые души » — Владимир Высоцкий
***
«Прославим поэтов, у которых один бог — красиво сказанное,
бесстрашное слово правды.» (Горький М.)
«Поэзия обладает одним удивительным свойством. Она возвращает слову его первоначальную, девственную свежесть. Самые стертые, до конца «выговоренные» нами слова, начисто потерявшие для нас свои образные качества, живущие только как словесная скорлупа, в поэзии начинают сверкать, звенеть, благоухать!» (Паустовский К. Г.)
***
Зорю бьют… из рук моих
Ветхий Данте выпадает,
На устах начатый стих
Недочитанный затих —
Дух далече улетает…
Александр Пушкин
***
Каждый стих — дитя любви,
Нищий незаконнорожденный.
Первенец — у колеи
На поклон ветрам — положенный.

Сердцу — ад и алтарь,
Сердцу — рай и позор.
Кто — отец? Может — царь,
Может — царь, может — вор.
Марина Цветаева
***
Вскрыла жилы: неостановимо,
Невосстановимо хлещет жизнь.
Подставляйте миски и тарелки!
Всякая тарелка будет — мелкой,
Миска — плоской.

Через край — и мимо
В землю черную, питать тростник.
Невозвратно, неостановимо,
Невосстановимо хлещет стих.
Марина Цветаева
***
А.А.А.
Мне ни к чему одические рати
И прелесть элегических затей.
По мне, в стихах все быть должно некстати,
Не так, как у людей.

Когда б вы знали, из какого сора
Растут стихи, не ведая стыда,
Как желтый одуванчик у забора,
Как лопухи и лебеда.

Сердитый окрик, дегтя запах свежий,
Таинственная плесень на стене…
И стих уже звучит, задорен, нежен,
На радость вам и мне.
***
Анна Ахматова о поэзии.
Подумаешь тоже работа, —
Беспечное это житьё:
Подслушать у музыки что-то
И выдать шутя за своё.
И чьё-то весёлое скерцо
В какие-то строки вложив,
Поклясться, что бедное сердце
Так стонет средь блещущих нив.
А после подслушать у леса,
У сосен, молчальниц на вид,
Пока дымовая завеса
Тумана повсюду стоит.
Налево беру и направо
И даже, без чувства вины,
Немного у жизни лукавой
И всё — у ночной тишины.
***
Андрей Вознесенский о поэзии.
Стихи не пишутся — случаются,
как чувства или же закат.
Душа — слепая соучастница.
Не написал — случилось так.
***
Музе
Пришла и села. Счастлив и тревожен,
Ласкательный твой повторяю стих;
И если дар мой пред тобой ничтожен,
То ревностью не ниже я других.

Заботливо храня твою свободу,
Непосвященных я к тебе не звал,
И рабскому их буйству я в угоду
Твоих речей не осквернял.

Всё та же ты, заветная святыня,
На облаке, незримая земле,
В венце из звезд, нетленная богиня,
С задумчивой улыбкой на челе.
— Афанасий Фет
***
Три посвящения Пушкину
1
Люблю Державинские оды,
Сквозь трудный стих блеснет строка,
Как дева юная легка,
Полна отваги и свободы.

Как блеск звезды, как дым костра,
Вошла ты в русский стих беспечно,
Шутя, играя и навечно,
О легкость, мудрости сестра.
2
..Редеет круг друзей, но — позови,
Давай поговорим, как лицеисты
О Шиллере, о славе, о любви,
О женщинах — возвышенно и чисто.

Воспоминаний сомкнуты ряды,
Они стоят, готовые к атаке,
И вот уж Патриаршие пруды
Идут ко мне в осеннем полумраке.

О собеседник подневольный мой,
Я, как и ты, сегодня подневолен,
Ты невпопад кивай мне головой,
И я растроган буду и доволен.
3
Вот человеческий удел —
Проснуться в комнате старинной,
Почувствовать себя Ариной,
Печальной няней не у дел.

Которой был барчук доверен
В селе Михайловском пустом,
И прадеда опальный дом
Шагами быстрыми обмерен.

Когда он ходит ввечеру,
Не прадед, Аннибал-правитель,
А первый русский сочинитель
И — не касается к перу.
— Геннадий Шпаликов
***
Закрой глаза. Представь. Сейчас родится стих
Из ничего… Из звезд, обрывков разговора,
Из ветра за окном, метели, снов твоих.
Ты подожди чуть-чуть… Еще немного… Скоро.
Влад Снегирев
***
Я люблю усталый шелест
Старых писем, дальних слов…
В них есть запах, в них есть прелесть
Умирающих цветов.

Я люблю узорный почерк —
В нём есть шорох трав сухих.
Быстрых букв знакомый очерк
Тихо шепчет грустный стих.

Мне так близко обаянье
Их усталой красоты…
Это дерева Познанья
Облетевшие цветы.
Максимилиан Волошин
***
Конст. И. Галчинский:
Поэзия — из племени ос золотых.
Укусит оса — и пишется стих.
Каждый пишет, как может; так-то,
Гражданин редактор.
*
Отчего не поет огурец
(Из незавершенного цикла «Милосердие»)
Отчего не поет огурец
ни один огурец на свете?
Нам подумать пора наконец —
может быть, перед ним мы в ответе…
***
Иосиф Бродский — Определение поэзии
. . . Памяти Федерико Гарсия Лорки
Существует своего рода легенда,
что перед расстрелом он увидел,
как над головами солдат поднимается
солнце. И тогда он произнес:
‘А все-таки восходит солнце…’
Возможно, это было началом стихотворения.

Запоминать пейзажи
за окнами в комнатах женщин,
за окнами в квартирах
родственников,
за окнами в кабинетах
сотрудников.

Запоминать пейзажи
за могилами единоверцев.
Запоминать,
как медленно опускается снег,
когда нас призывают к любви.

Запоминать небо,
лежащее на мокром асфальте,
когда напоминают о любви к ближнему.
Запоминать,
как сползающие по стеклу мутные потоки дождя
искажают пропорции зданий,
когда нам объясняют, что мы должны
делать.
Запоминать,
как над бесприютной землею
простирает последние прямые руки
крест.

Лунной ночью
запоминать длинную тень,
отброшенную деревом или человеком.
Лунной ночью
запоминать тяжелые речные волны,
блестящие, словно складки поношенных
брюк.
А на рассвете
запоминать белую дорогу,
с которой сворачивают конвоиры,
запоминать,
как восходит солнце
над чужими затылками конвоиров.
* * *
Работаю с неслыханной охотою
Я только потому над переводами,
Что переводы кажутся пехотою,
Взрывающей валы между народами.
Перевожу смелее все и бережней
И старый ямб и вольный стих теперешний.
Как в Индию зерно для голодающих,
Перевожу правдивых и дерзающих…
Борис Слуцкий

10 комментариев для ““Давай поговорим, как лицеисты o Шиллере, о славе, о любви…» — Геннадий Шпаликов

  1. « Я люблю усталый шелест
    Старых писем, дальних слов…
    В них есть запах, в них есть прелесть
    Умирающих цветов…»
    — Максимилиан Волошин
    —————————————————-
    … Лет 5-6 назад, появилась в блогах мадам с чудесным именем
    Эстер Штернкукер. Очень она Гоголя не любила. Точнее, не Гоголя Н.В., которого вряд ли читала — кроме неизбежного в школьной программе. Онa “Тараса Бульбу” не любила.
    Время такое было, 2013-ый -14-ый годы.
    Не положено было тогда Тараса Бульбу любить…
    Пускай о Л.Толстом «нам радио споёт», а я только процитирую 2-3 абзаца. Полагаю, это интереснее критических разборок.
    ******
    “Л. Н. Толстой. Хаджи-Мурат
    Я возвращался домой полями. Была самая середина лета. Луга убрали и только что собирались косить рожь…
    Куст «татарина» состоял их трех отростков. Один был оторван, и, как отрубленная рука, торчал остаток ветки. На других двух было на каждом по цветку. Цветки эти когда-то были красные, теперь же были черные. Один стебель был сломан, и половина его, с грязным цветком на конце, висела книзу; другой, хотя и вымазанный черноземной грязью, все еще торчал кверху. Видно было, что весь кустик был переехан колесом и уже после поднялся и потому стоял боком, но все-таки стоял. Точно вырвали у него кусок тела, вывернули внутренности, оторвали руку, выкололи глаз. Но он все стоит и не сдается человеку, уничтожившему всех его братии кругом его. «Экая энергия! — подумал я. — Все победил человек, миллионы трав уничтожил, а этот все не сдается». И мне вспомнилась одна давнишняя кавказская история, часть которой я видел, часть слышал от очевидцев, а часть вообразил себе. История эта, так, как она сложилась в моем воспоминании и воображении, вот какая.
    I
    Это было в конце 1851-го года. В холодный ноябрьский вечер Хаджи-Мурат въезжал в курившийся душистым кизячным дымом чеченский немирно́й аул Махкет…”

  2. В.И. Суравикину и Небольшой поправке (739)
    ————————————————————————
    Спасибо и вам, Владимир, что вспомнили бабушку. Могу вспомнить свою бабку, и я, и — чудесный фольклор, в сто раз интереснее всех теорий социализма. Однако, французы и Бисмарк проводили, точнее, – вводили элементы этих нарОдных мечт задолго до того, как Ленин с товАрищами начал свои эксперименты на России. Мы же, попав в “мир наживы и чистогана”, увидели, какие соцдела творят (или – пытаются творить) в этом мире ученики и последователи Ленина-Троцкого-Сталина… ученики ТИПА Обамы, Клинтона и многообразные Бёрни С. и проч.
    Не хочется упоминать их имена, пока гороху не наелся, как говорили когда-то во времена «зрелого социализьма» в Одессе…
    Что же до нашего бывшего отечества с его “высотами” и “вершинами”, то там, КАК БЫ строят капитализм. Путаница произошла большая, и какие новые эксперименты ожидать, этого ни Ёж-твою-клёш, ни Герцен, ни Пушкин, ни наши бабки (земля им пухом) не расскажут.
    Впрочем, нынче вроде БЫ, главная соцконцепция – политкорректность
    (от Маркузе и т.п.) и «лишь бы не было вайны…»
    P.S. Благодарю также Небольшую поправку (739) — за про-чтение и подсказку
    Доживший до БУКов и “Зияющих вершин” мог и не знать о книге Зиновьева,
    не решился Путать, пусть остаются «Зияющие высоты». Как “щекатурка” у Ф.Д.
    🙂 p.p.s.
    Прошу извинить задержки с ответом, — давно вхожу (если получается :))
    через Блоги или Мастерские. И мне это понравилось — артрит, знаете…

  3. Борис Дынин — (В.Суравикину) — 2019-11-12 (728)
    Владимир, я же написал , что оппозиция между нами не на 180 градусов,
    а 90. Вот цитата из Вашей статьи:” За пару столетий существования социализма в теории, ни в одной стране не удалось осуществить его на практике так, чтобы он сам, без принуждений работал заметный по историческим меркам срок (мы тут о реальном социализме, опробованном Октябрьской революцией, а не о фиктивном западном «социализме», т.е. капитализме с высокими налогами, прикрывающемся социалистическими терминами)…”
    :::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::
    Тут об оппозиции на 180 гр., а не на 90…
    Профессор из Кембриджа Вл. Буковский — об оппозиции и соць-ме на 180 гр.:
    https://www.youtube.com/watch?v=deYHcho3U64
    БЕСЕДА… Владимир Буковский в Смольном институте СПбГУ. Ноябрь 2007 г.
    :”.. Изначально элементы социализма (этой мечты) были введены давно…во Франции, в Германии (Бисмарком)… Концепция соц-ма в более мягкой форме (на Западе) одна и та же ..
    Период крушения соц-ма – везде…В амер. универах он будет жить вечно и доказать ничего нельзя… Сейчас главная концепция – политкорректность… (из школы Маркузе) …»

  4. Борис Дынин
    Из предисловия Владимира Буковского к переизданию его книги «И возвращается ветер».
    «…И если не найдется в той стране, у того народа хотя бы горстки людей, да хотя бы и одного, чтобы взять на себя их общий грех, никогда уже не вернется ветер на круги своя.
    По крайней мере, я так понимал свой долг и поэтому ни о чем не жалею».

    Светлая память человеку, исполнившему долг свободе!
    ::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::
    Cпасибо, Борис, что в наш рассеянный виртуальный век напомнили о настоящем человеке, Владимире Буковском,
    который останется с нами н а в с е г д а.

  5. Что переводы кажутся пехотою,
    Взрывающей валы между народами.
    Борис Слуцкий
    ———————————————————
    ОДИН ДЕНЬ в Европе, Азии и в ……
    параграф 1
    . . . . . . . .
    Originally posted by adilbek at
    Один день безработной
    Здравствуйте. Это мой третий пост в сообществе… В этот день я пошла на мероприятие против гомофобии. Меня зовут Дана. Мне 26 лет, я живу в Алматы, Казахстан. Под катом 67 ,. Мероприятие устраивал фонд Эбби Хоффмана. Фонд Эбби Хофмана занимается популяризацией левой антибуржуазной мысли…
    . . . . .
    Один день из жизни Прайд-мамы
    Оригинал взят у manija567
    Привет, меня зовут Мария!
    Я работаю гидом в Стокгольме, но сегодня хочу рассказать об одном моём волонтёрском трудодне во время Стокгольмского Прайда, на котором я работала Прайд-мамой. И да, Прайд неразрывно связан с темой сексуальных меньшинств, как Первомай с рабочими, а Бразильский карнавал с танцами. Но лично для меня это не является определяющим и о Stockholm Pride пишу исключительно как об одном из самых ярких и прекрасно организованных мероприятий, частью которого мне повезло быть. Кому интересно — прошу под кат…
    (продолжение слеДУет…)
    — без комментариев —

  6. Саша Черный
    * * *
    Здравствуй, Муза! Хочешь финик?
    Или рюмку марсалы?
    Я сегодня именинник…
    Что глядишь во все углы?
    = = =
    Иосиф Бродский — Определение поэзии
    Памяти Федерико Гарсия Лорки
    ***
    «А все-таки восходит солнце…»
    Возможно, это было началом стихотворения…
    = =
    «хорошо ловится рыбка-бананка…»
    —————————————
    ОБЩЕСТВО ПОЛУТОНА
    СПИСОК АВТОРОВ

    Борис Херсонский

    ПОСЛЕДНИЕ СТИХИ
    06-02-2010
    *****
    идут родные плечом к плечу в плащ-палатках и касках
    в камзолах рясах в грехах как в шелках в карнавальных масках
    вечерних платьях с открытой спиной сарафанах и вышиванках
    едут в трамваях на БТР или в тачанках- танках
    едут идут летят лицо земли покрывают былью
    историей временных лет пороховою пылью
    смотрятся в зеркала в кофейную гущу или в витрины
    ложатся в землю что в детстве на бабушкины перины
    идут все с собой уносят тебе ничего не осталось
    а если осталось то какая-то малость
    одна весна плетеное кресло под цветущею вишней
    на самом донышке чуть несправедливости вышней
    ***
    Так всегда бывает с сынками хищных отцов, любимцами матерей.
    В роду нечисто — кажется, дедушка был цыган или еврей.
    Зато в дому все прибрано. От печи до дверей
    тянется полосатый коврик, в углу ведро
    с огрызком веника, в рассохшемся сундуке — добро,
    в узкой вазе — распадающееся павлинье перо.

    Каждый год карандашные метки на косяке дверном:
    мальчик растет, но медленно. Плотный каменный дом
    с черепичной крышей нажит бесчестным трудом.

    А как выпьет папаша, как станет учить кулаком,
    сын бросится к матери: битва с общим врагом.
    Пошатнувшись, упал папаша, а сынок из дома — бегом.

    На фронт, на учебу, потом — исключение, подпольный кружок,
    психушка, холодные ванны, электрошок,
    кокаин (счастливый, называется, порошок).

    Потом сынок во главе государства. Потом — война,

    вначале — победоносная. Покоренные племена.
    Огромные территории. Неясно, куда девать.
    Потом понемногу противник начинает одолевать.

    Потом — дорога домой. На пороге стоит отец,
    грозит кулаком, ага, прибежал, подлец!
    Теперь — ползи ни брюхе. И подлец на брюхе ползет.
    Землю грызи! И подлец, ничего не поделать, грызет .
    ***
    Один в поле не воет – лучше всей стаей, морды задрав,
    на луну, немую, ущербную, лишенную прав,
    на всесильные годы, оставленные навсегда,
    на веселые села, на черные города,
    на зеленую травку, пасущегося телка,
    на щиты червленые Игорева полка,
    на Россию за шеломянем, на степь да степь кругом,
    на все болезни и скорби, ниспосланные врагом,
    на горбуна-монашка, бредущего в дальний скит,
    на Младенца, что, на кресте возлежа, безмятежно спит.
    ***
    Рожь скошена навсегда. И ангел здесь не летает,
    дети не бегают, постарели, сидят по домам.
    Этот, морщинистый, за газеткой смерть коротает.
    Этот, высохший, смотрит на поплавок, зачем — не понимает сам.

    Вокруг наживки плавает, не ловится рыбка-бананка.
    Люби меня сладко, люби меня нежно. Элвис — на все времена.
    Каждый в себе утешает подростка-подранка.
    Разваливающаяся ограда. Калитка отворена.

    Шепчет закат: видишь, я догораю!
    Пропасть манит: мальчик, иди сюда!
    Ближе, ближе, ближе, к самому краю.
    Я никуда не делась. Все прочее — без следа.
    ***
    Прозрачный воздух проясненный ветром.
    Обрывки облаков летят Бог весть куда.
    Им – все равно. В Господнем мире светлом
    все движется, не ведая стыда.

    Нагие лепестки и золотые травы,
    деревья стройные – к вершине от корней,
    журчащая вода без привкуса отравы,
    прохладная земля и жаркий огнь под ней.

    И на прощанье сладко человеку
    глядеть, как, зябко поводя плечом,
    богиня Памяти, смущаясь, входит в реку
    забвения, не помня ни о чем.
    ***
    Небо Рима, полное облаков и скворцов,
    Ангелочков-путти, святых отцов.
    Яйцевидные купола – здесь Церковь высиживает птенцов.

    Вылупятся, запищат, всех она соберет под крыло,
    Научит всех различать, где добро, где зло,
    Где страдание плотным слоем на землю легло,
    Откуда Око глядит на нас через выпуклое стекло.

    И мы кажемся больше и лучше здесь, среди портиков и колонн,
    Прекрасных обломков Истории, разряженных кукол- Мадонн,
    Вот – просторная площадь, фонтан, Пантеон,

    Египетский обелиск торчит из спины мраморного слона.
    Смотрит Мария на ангела, сидя у веретена,
    Вращается колесо, недвижна крепостная стена,

    Укрепления Веры, башни, высохшие тела
    Угодников в золоченых масках, мраморные крыла
    Распростертые над саркофагом, камень, лишенный тепла.

    Смерть говорит: «Иди сюда! Я долго тебя ждала!»
    ***
    Прожитые года подобны оставленным домам.
    в которые изредка забредают воспоминания,
    входят и отшатываются от ужаса и отвращения —
    мерзость запустения, пыль, выбитые окна,
    старые фото разбросаны на полу…

    Собственно, чего еще можно было ожидать?
    ***
    Потом они снижаются. Летят
    над водами, как было до начала,
    все белые — от головы до пят.

    Река. Причал и лодка у причала
    колеблется. Позвякивает цепь.
    Потом река кончается, и степь
    в свои права вступает постепенно,
    потом – луга и лес попеременно,
    опять река, плотины и разлив
    иной воды, в которую вступив,
    не вымолвишь, не вымолишь. Видны лишь
    завод-утопленник, распухшая тюрьма,
    да кладбище, да церковь, и дома,
    стоящие на дне водохранилищ.
    ***
    Музыкальная пауза хороша уже тем,
    что остается музыкой. Останавливаются смычки.
    Сияют беззвучные трубы. Оркестр замирает, нем.
    В партере прокашливаются разряженные старички.
    В карманах – футляры, внутри – роговые очки.
    На дряблых шеях старух – красный и желтый янтарь.
    Блеклые радужки, сузившиеся зрачки.
    Все происходит, как было встарь.

    За стенами филармонии – одна из холодных зим.
    Утрамбованный снег сверху присыпан золой.
    Едут авто трех видов – «Москвич», «Победа» и «Зим»,
    Песик жмется к стене, скорее голодный, чем злой.
    Раскатанный лед времен, по которому мы скользим.
    Машет с плаката рукой комбайнер удалой.

    А на сцене людей поболее, чем в зрительном зале, в рядах
    кресел, обитых бархатом, на фоне задника – хор.
    Медные духовые, литавры, короткий взмах
    руки дирижера, и снова, во весь опор,
    нарастая, бегом к финалу, соль мажор, до мажор,
    старички и старушки с программками в слабых руках.
    Сорок лет, как кончилась музыка, а слышится до сих пор.
    ***
    Каменный городской пирог нарезанный на кварталы.
    Всюду руки деревьев торчат, многопалы.
    Церкви, колонны, порталы.

    Люди в костюмах прошлых- минувших столетий
    гуляют семьями – соцветья среди соцветий,
    щебечут на языке междометий.

    Квартира. На стенах линялая краска, следы трафарета,
    гвоздь посреди квадрата на месте портрета.
    Стоит под окном карета.

    В карете жандармы ждут не вернется ли в дом арендатор,
    студент — историк. Террорист-провокатор,
    еврейчик, бомбист- аматор.

    Но он не вернется – сбрита бородка, надет нательный
    крест, выправлен паспорт, заграничный, зато — поддельный,
    темен тоннель подземельный.

    Студент крадется, фонарь-летучая мышь оранжево светит,
    вскоре смерть студента окончательно засекретит,
    Бог шельму пулей отметит.

    А пока ползет бомбист наперегонки с кротами,
    под халупами, переполненными лишними ртами,
    под местечками: вырастут, станут местами.

    И студент после смерти вырастет, даже слишком.
    экскурсовод лет триста спустя расскажет мальчишкам,
    как бомбист проползал под этим домишком.
    ***
    Пятеро подпольщиков приносят в жертву шестого,
    Ровно в полночь, распластав на камне студента.
    Полнолуние. Звезды. Селянин и селянка из стога
    Глядят, не понимая, в чем сущность момента.

    Потому что блуд для селянки эмансипации слаще.
    Селянину дух бабьего паха милее освобожденья.
    Революция волком воет в дремучей чаще,
    И проезжий, заслышав ее, крестится: наважденье!

    Большеглазая птица ночная садится на ветку.
    Студент на камне лежит – ни слова не произносит.
    И главный подпольщик ножом взрезает студенту грудную клетку,
    И вырывает сердце, и к небу его возносит.

    Так да подымется солнце всеобщего блага!
    Так да воспоют героев слаженным хором!
    А подпольщики бросают тело студента на дно оврага
    И медленно расползаются по каторжным норам.

    И в самом дела – что каторга, что подполье,
    И там, и там – темень да лязг железа.
    А селянин с селянкой обнявшись идут по полю,
    И кровавое солнце свободы кажет краешек из-за леса.
    ***
    Пенсне, жилетка, рубаха, стоячий воротничок.
    Внутренность книжного шкапа грызет короед-жучок.
    Из точных дырочек сыпется на пол труха.
    Табачный шарик скатывает рука.

    Нигилист лежит на спине, глядит в потолок.
    Из кармашка свисает цепочка. На ней – золотой брелок.
    Часы с разбитым стеклом лежат на полу.
    Курсистка в печи кочергой ворошит золу.

    На столе письмо из деревни. Престарелый отец,
    как всегда – об усадьбе, об урожае, о стрижке овец,
    о годовщине матери, панихиде, каков был хор,
    сообщает, каков рассвет из-за кромки пологих гор.

    Вопрошает, стоит ли в красном углу наследственный Спас,
    что выслал сыну со старостой в прошлый раз.

    А икона на подоконнике, солнечный блик
    золотит потемневший скорбный суздальский лик.
    Да еще глаза для потехи выковыряны гвоздем,
    чтоб не видел, как мы живем и куда идем.
    ***
    Восковой часовой, восковой заключенный,
    но решетки и двери железные, не понарошку.
    Сквозь решетку можно увидеть купол и крест золоченый,
    а также — летящую по диагонали снежную крошку.

    Тюрьма, точнее, музей тюрьмы. Проводят цепочку
    экскурсантов вдоль по гулкому коридору.
    Папа на руки поднимает трехлетнюю дочку,
    и тайны застенка открываются детскому взору.

    Наследье царизма, ужасные казематы,
    пламенные сердца остыли и отсырели.
    В полдень слышны над рекою пушечные раскаты,
    а также бой барабана и посвист военной свирели.

    Солдатики из картона чинно шагают строем.
    Перемигиваются дамы, улыбаются ртами кривыми.
    Восковой заключенный когда-то был живым и теплым героем.
    И часовые, поверить почти невозможно, тоже были живыми.

    А может, был в часовом часовой механизм, а потом сломался.
    А может, был заключен в заключенном порыв к участи лучшей.
    Манекен охраняет куклу. Хорошо, что засов остался —
    настоящий, железный, надежный, на всякий случай.
    ***
    Как посмотришь вокруг – оторопь берет.
    Лучше очи опусти и иди вперед.
    Ой, по той ли дороге во темных, во лесах,
    Ой, под белым ли облаком в червонных небесах,
    В тот ли город на холме, где двенадцать врат,
    А в которые войти – сам не знаешь, брат.

    Возле этих врат часовые спят,
    Все в латах златых с головы до пят.
    Сколько их ни буди – не откроют глаз,
    Их разбудит лишь ангельский трубный глас.

    А стены высоки, и врата заперты.
    Говорят тебе – стой у желтой черты.
    Смирно стой, документ приготовь,
    Проходи сквозь стену – и вся любовь.
    . . . . .

  7. “Моя рабочая гипотеза сводится к следующему: Вспышка военной агрессивности, то, что Лев Гумилёв назвал «состоянием пассионарности», возникает в народе в тот момент, когда большинство людей, составляющих племя или нацию, вдруг проникаются убеждением — или поддаются иллюзии, что война даст им возможность разом утолить все три главных порыва: жажду самоутверждения, жажду сплочения, жажду бессмертия.”(мои подчеркивания здесь и далее по тексту — И.М.)
    — — — — — —
    “Какая замечательная рецензия Игоря Манделя! (на книгу И.Ефимова «Феномен войны»)…”- A.K.
    ::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::
    За первые два порыва не знаю. Что касается третьего — жажды бессмертия,
    то война наверняка и без всяких сомнений – у т о л и т.
    Война утоляет эту жажду ежедневно… В Украине жажду утолили 10-ти тысячам…?!

  8. «Пленял осенний антураж.»
    ———————————
    https://mnenia.zahav.ru/Articles/12350/evreiskyi_novyi_hod
    18.09.2019 М Н Е Н И Я
    Что делал Владимир Путин в объятиях мировой закулисы
    17 сентября в московском отеле Four Seasons президент России В. Путин встретился с участниками конгресса еврейского фонда «Керен Ха-Йесод», а потом, назвав Израиль русскоязычной страной, удалился с избранными для закрытого от чужих ушей разговора. Специальный корреспондент “Ъ” Андрей Колесников предполагает, что бы все это могло быть.
    ..Фонд собирает пожертвования для Израиля. Это, без сомнения, большая организация. И я не представлял себе, насколько.
    — Можно даже сказать,- объяснял мне бизнесмен Михаил Фридман,- что это такая квазигосударственная организация, вроде Фонда мира, который был при Советском Союзе…
    Эти люди, не старающиеся быть непременно замеченными, собираются раз в два года. В 2006 году они были в Лондоне, в 2008-м — в Париже, в 2009-м — в Риме, в 2011-м — в Вашингтоне, в 2013-м — в Мадриде… Везде с ними встречаются лидеры государств: Сильвио Берлускони, Барак Обама, Хуан Карлос I… В общем, мурашки в каком-то смысле бегут по коже от этого средоточия имен и денег.
    — Думаете, это и есть тот самый еврейский заговор? — спросил меня М.Фридман
    — Думаю, да,- кивнул я, хотя мне хотелось буквально прокричать что-то про приоткрывшуюся наконец мировую закулису, куда увлекали, страшно сказать, президента России.
    — А я думаю, нет,- беззаботно сказал Михаил Фридман,
    хотя разве знаем мы, что он мог думать…
    — А знаете, как переводится название фонда? — спросил меня главный раввин России Берл Лазар.- «Фонд Фундамента»! Это и есть фундамент Израиля! Все главные деньги на Израиль собираются здесь!…
    — А что, — допытывался я,- президент России так легко согласился? Такой график… Сегодня еще совещание в МЧС по поводу паводков, а главное, встреча с Геннадием Зюгановым! День забит знаковыми событиями!
    — Надо мной смеялись, конечно, в администрации президента России: «Как мы можем вам сказать, где президент будет в этот день через год?!» — улыбался и Берл Лазар. — Но просто так звезды счастливо сошлись!….
    — Да это же Шелдон Адельсон! Самый богатый еврей мира! … — мне отвечали с естественным нервным придыханием. — Главные казино в Лас-Вегасе… Но для него это не главное…
    — А что главное? — переспрашивал я, чувствуя, что и мои ноги, а не только ноги Шелдона Адельсона начинают слабеть.
    — Никто не знает…- ответ не обнадеживал. — И с ним Мириам… Его жена…
    Появившись, президент России долго здоровался за руку с людьми из первого ряда…
    — Я знаю, что здесь вы уже не первый день,- сказал он им.- Надеюсь, что вам у нас нравится… Я без всякого преувеличения могу сказать с гордостью, что, наверное, такого уровня отношений между Россией и Израилем никогда не было…- президент помедлил, словно справедливости ради вспоминая: а может, все же было? И вспомнил.- Если не вспоминать, конечно, самые первые месяцы… Или, может, несколько, пару лет образования Государства Израиль….
    — Граждане России и Израиля связаны семейными, родственными, дружескими узами. Это настоящая сетевая, общая семья, я без преувеличения говорю! Почти 2 млн русскоязычных граждан Израиля проживают в этой стране. Мы считаем Израиль русскоязычным государством! — вырвалось, казалось, у Владимира Путина…
    — Вообще, знаете, должен что сказать,- совсем уж доверительно обратился российский президент к людям в зале. — Когда мы сталкиваемся с негативными явлениями, с попытками пересмотреть результаты Второй мировой войны, исказить историю, я, с одной стороны, с удовольствием, а с другой стороны, с тревогой должен отметить, что почти единственными организациями, которые публично противостояли всем этим попыткам, были еврейские организации Европы, в том числе и в Прибалтийских странах!…
    Владимир Путин с несколькими избранными наконец удалился в другой зал.
    И лучше даже не думать об этом.
    Автор: Андрей Колесников Источник: Коммерсантъ

  9. Саша Черный.
    Библиотека поэта. Большая серия. 2-е изд.
    * * *
    Здравствуй, Муза! Хочешь финик?
    Или рюмку марсалы?
    Я сегодня именинник…
    Что глядишь во все углы?

    Не сердись: давай ладошку,
    Я к глазам ее прижму…
    Современную окрошку,
    Как и ты, я не пойму.

    Одуванчик бесполезный,
    Факел нежной красоты!
    Грохот дьявола над бездной
    Надоел до тошноты…

    Подари мне час беспечный!
    Будет время — все уснем.
    Пусть волною бытротечной
    Хлещет в сердце день за днем.

    Перед меркнущим камином
    Лирой вмиг спугнем тоску!
    Хочешь хлеба с маргарином?
    Хочешь рюмку коньяку?

    И улыбка молодая
    Загорелась мне в ответ:
    «Голова твоя седая,
    А глазам — шестнадцать лет!»

  10. «Ты, приятель, улыбнулся?
    Это, милый, всё, что надо.
    Потому что без улыбки,
    Человек противней гада.»
    Саша Чёрный
    . . . .
    «Поэзия обладает одним удивительным свойством. Она возвращает слову его первоначальную, девственную свежесть. Самые стертые, до конца «выговоренные» нами слова, начисто потерявшие для нас свои образные качества, живущие только как словесная скорлупа, в поэзии начинают сверкать, звенеть, благоухать!» (Паустовский К. Г.)
    * * *
    Зорю бьют… из рук моих
    Ветхий Данте выпадает,
    На устах начатый стих
    Недочитанный затих —
    Дух далече улетает…
    А.С. Пушкин
    ***
    …Вскрыла жилы: неостановимо,
    Невосстановимо хлещет жизнь.
    Подставляйте миски и тарелки!
    Всякая тарелка будет — мелкой,
    Миска — плоской.

    Через край — и мимо
    В землю черную, питать тростник.
    Невозвратно, неостановимо,
    Невосстановимо хлещет стих.
    Марина Цветаева
    ***
    А.А.А.
    Мне ни к чему одические рати
    И прелесть элегических затей.
    По мне, в стихах все быть должно некстати,
    Не так, как у людей.

    Когда б вы знали, из какого сора
    Растут стихи, не ведая стыда,
    Как желтый одуванчик у забора,
    Как лопухи и лебеда…
    * * *
    Три посвящения Пушкину
    . . .
    Люблю Державинские оды,
    Сквозь трудный стих блеснет строка,
    Как дева юная легка,
    Полна отваги и свободы…

    О собеседник подневольный мой,
    Я, как и ты, сегодня подневолен,
    Ты невпопад кивай мне головой,
    И я растроган буду и доволен…
    Геннадий Шпаликов
    ***
    Закрой глаза. Представь. Сейчас родится стих
    Из ничего… Из звезд, обрывков разговора,
    Из ветра за окном, метели, снов твоих.
    Ты подожди чуть-чуть… Еще немного… Скоро.
    Влад Снегирев
    ***
    Я люблю усталый шелест
    Старых писем, дальних слов…
    В них есть запах, в них есть прелесть
    Умирающих цветов…
    — Максимилиан Волошин
    ***
    К-И Галчинский:
    Поэзия — из племени ос золотых.
    Укусит оса — и пишется стих.
    Каждый пишет, как может; так-то,
    Гражданин редактор.
    ***
    Иосиф Бродский — Определение поэзии
    Памяти Федерико Гарсия Лорки
    Существует своего рода легенда,
    что перед расстрелом он увидел,
    как над головами солдат поднимается
    солнце. И тогда он произнес:
    ‘А все-таки восходит солнце…’
    Возможно, это было началом стихотворения…
    Запоминать,
    как медленно опускается снег,
    когда нас призывают к любви.
    Запоминать небо,
    лежащее на мокром асфальте,
    когда напоминают о любви к ближнему.
    Запоминать,
    как сползающие по стеклу мутные потоки дождя
    искажают пропорции зданий,
    когда нам объясняют, что мы должны
    делать.
    Запоминать…
    А на рассвете
    запоминать белую дорогу,
    с которой сворачивают конвоиры,
    запоминать, как восходит солнце
    над чужими затылками конвоиров.
    * * *
    Работаю с неслыханной охотою
    Я только потому над переводами,
    Что переводы кажутся пехотою,
    Взрывающей валы между народами.
    Перевожу смелее все и бережней
    И старый ямб и вольный стих теперешний.
    Как в Индию зерно для голодающих,
    Перевожу правдивых и дерзающих…
    Борис Слуцкий

Добавить комментарий