Итак, Равель, танцуем Болеро!
Н. Заболоцкий
Итак, Равель, танцуем Болеро!
Для тех, кто в жизни ставит на зеро,
Для тех, кому любовь – и боль, и мука,
Кто беспокойно ждет ночного стука,
Для тех, кто крик не сменит на перо,
Для нас с тобою, для подруг печальных,
Для звуков исступленно изначальных –
Равель, мой друг, танцуем Болеро!
Пока наш голос различим по тембру,
А боль в груди – по истовому темпу,
В глазах – восторг, а в гриве – серебро,
Сумбур в душе, мелодия на пальцах,
Обыденность, трагичность и опасность,
И юмор – Арлекина и Пьеро…
Плевать на все – танцуем Болеро!
Две мудрости – в смирении и в страсти.
Нельзя любить и умирать отчасти.
Страдать и петь – вот все, что в нашей власти,
Жизнь – преступленье, если в ней серо.
Судьба щедра на радости и беды
Для тех, кто любит жизнь, а не победы,
Для тех, кто музыку не сменит на перо.
Для тех, кто должен жить в круговороте
Прозрений духа и протестов плоти,
Кто обречен сжигающей работе
Своих пружин, закрученных хитро.
Качаются безумные качели,
Пытаясь примирить – в душе и теле
(Неразделимые на самом деле) –
Страсть вечную и вечное добро.
Но суть несовместимости упряма –
Нелепо прыгает кардиограмма,
Все регистрирует бесстрастное перо.
И вот уже – тоска, запой, Цусима…
Мгновеньями по капле уносима,
Жизнь хороша, когда невыносима.
Итак, Равель, танцуем Болеро.
(1974)
Леопольд Эпштейн. Болеро
Итак, Равель, танцуем Болеро!
Н. Заболоцкий
Итак, Равель, танцуем Болеро!
Для тех, кто в жизни ставит на зеро,
Для тех, кому любовь – и боль, и мука,
Кто беспокойно ждет ночного стука,
Для тех, кто крик не сменит на перо,
Для нас с тобою, для подруг печальных,
Для звуков исступленно изначальных –
Равель, мой друг, танцуем Болеро!
Пока наш голос различим по тембру,
А боль в груди – по истовому темпу,
В глазах – восторг, а в гриве – серебро,
Сумбур в душе, мелодия на пальцах,
Обыденность, трагичность и опасность,
И юмор – Арлекина и Пьеро…
Плевать на все – танцуем Болеро!
Две мудрости – в смирении и в страсти.
Нельзя любить и умирать отчасти.
Страдать и петь – вот все, что в нашей власти,
Жизнь – преступленье, если в ней серо.
Судьба щедра на радости и беды
Для тех, кто любит жизнь, а не победы,
Для тех, кто музыку не сменит на перо.
Для тех, кто должен жить в круговороте
Прозрений духа и протестов плоти,
Кто обречен сжигающей работе
Своих пружин, закрученных хитро.
Качаются безумные качели,
Пытаясь примирить – в душе и теле
(Неразделимые на самом деле) –
Страсть вечную и вечное добро.
Но суть несовместимости упряма –
Нелепо прыгает кардиограмма,
Все регистрирует бесстрастное перо.
И вот уже – тоска, запой, Цусима…
Мгновеньями по капле уносима,
Жизнь хороша, когда невыносима.
Итак, Равель, танцуем Болеро.
(1974)