Автор: Запишем сначала текст повествования (в несколько сокращенном виде):
«Сотвори для меня знамение к добру,
увидят ненавидящие меня и устыдятся»
Теиллим
«Давид: Владыка мира, прости мне грех сей!
Бог: Прощаю тебе.
Давид: Сотвори мне знамение при жизни моей!
Бог: При жизни твоей не возвещу, при жизни Шломо, сына твоего, возвещу.
Когда построил Шломо Храм, захотел он внести Ковчег в Святая Святых. Сомкнулись створки ворот. Произнес Шломо двадцать четыре благословения, но не подчинились они ему. Открыл Шломо врата.
Шломо: Поднимите врата главы ваши, и возвыстесь двери вечные и войдет Царь славы.
Врата стали быстро закрываться, чтобы поглотить его.
Врата: Кто этот Царь славы?
Шломо: Господь сильный и могущественный.
Но не подчинились ему врата.
Шломо: Поднимите, врата, главы ваши и возвыстесь, двери вечные и войдет Царь славы.
Врата: Кто он – этот Царь славы?
Шломо: Господь Цеваот Он, царь славы. Сэла!
Но не подчинились ему врата.
Шломо: Господи Боже! Не отвергай лица помазанника Твоего! Вспомни благочестие Давида, раба Твоего!
Немедленно исполнили врата его приказ. И тут же стали лица ненавистников Давида как горшечное дно. И узнал весь народ и весь Израиль, что простил Давиду Бог грех тот».
Повествование можно разделить на отдельные части, соответствующие ходу развития сюжета:
1 Беседа Давида с Богом.
1.1 О прощении. Бог прощает.
1.2 О знамении. Бог обещает знамение при жизни его сына.
2 Врата не слушаются Соломона.
2.1 Первая попытка.
2.2 Вторая попытка.
2.3 Третья попытка.
3 Открытие ворот ради Давида.
3.1 Ворота подчиняются Соломону.
3.2 Исполнение просьбы Давида.
Для конструкции повествования характерна особенность, а именно, так называемое «обрамление». В первой и последней частях появляются одинаковые элементы: ненавистники Давида, грех и его прощение, просьба о знамении, обещание удовлетворить его и выполнение этого обещания. Казалось бы, что главное заключено в этом обрамлении. Для чего же нужна средняя часть рассказа, повествующая о безуспешных попытках Соломона открыть ворота?
Сама средняя часть распадается на три этапа:
1 Соломон стремится возвысить себя, восхваляя Всевышнего.
2 Соломон воздает хвалу лишь Богу, но в замаскированной форме имеет место самовозвеличивание.
3 Соломон возвеличивает лишь Всевышнего.
Теперь, к концу второй части, когда Соломон, казалось бы преодолел искус самолюбования, возникающее напряжение сюжета создает ожидание развязки, которая, однако, не наступает. Вернемся к концу первой части и обратим внимание, вспомним, что именно там, в конце первой части, в первый раз возникли это напряжение и это ожидание развязки, которая также, увы, не наступила. Почему Всевышний хочет возвестить о прощении Давида только при жизни его сына? Читатели (или, может быть, слушатели) ждут. Загадка должна разрешиться только с развитием повествования. Пока же, к концу второй части рассказа, — все без ответа. Напряжение и ожидание не исчезают.
Теперь мы должны вспомнить о «законе жанра» аггадического рассказа: берется фрагмент из Писания, который развивается, превращаясь в новое повествование при сохранении библейского сюжета в качестве канвы. Нам знаком библейский сюжет о грехе Давида и Бат-Шевы. Знакомы нам и ненавистники Давида («Мелахим Алеф»). Почему же развязка рассказа отложена до третьей части, а во второй части имя Давида даже не упоминается? Для знающих Писание ответ очевиден: Бог сказал Давиду, что знак прощения греха будет дан только при жизни сына, однако современникам Соломона об этом может быть не известно. Самому Соломону ситуация может представляться следующим образом: знамение, свидетельствующее о прощении Давида, еще не явлено; возможно проступок отца еще не искуплен; лучше не упоминать имя Давида, не напоминать о грешнике. Становится понятной мотивировка и самооправдание Соломона: не упоминая имени и достоинств отца, он вынужден возвеличит свои собственные достоинства. Но для развязки этого оказывается не достаточным и не убедительным: ворота не открываются. Попытка открыть ворота именем «Господа Цеваот, Царя славы» тоже не увенчались успехом. У Соломона осталась только одна возможность: совершенно забыть о себе и вспомнить об отце. Налицо существенная «работа души» Соломона, процесс его душевного преображения: на место гордости и самоутверждения приходит самоотречение и воздание высокой оценки заслугам отца, причем движущей силой этого духовного процесса выступает вера во Всевышнего: знамение сотворено Всевышним, обусловлено заслугами Давида, приведено в действие Соломоном. Показ такой картины движения является типичным для талмудического мидраша – жанра, в котором реализация замысла осуществляется через идейную монолитность отдельных частей рассказа. Такое единство и такая монолитность характерны и для рассматриваемого повествования: просьба Давида и деяния Соломона психологически совместимы и структурно связаны.
По форме рассмотренный рассказ можно отнести к пространному повествованию-проповеди, а по содержанию – к талмудическому мидрашу. Но, что побудило авторов мидраша сочинить его? Рассказ строится на предположении, что слушатели, читатели знакомы с первоначальным сюжетом и основными деталями – канвой рассказа. Мудрецы считали себя продолжателями пути, намеченного в Писании, расширяли библейские истории, по их мнению – весьма краткие, внося в них новые подробности. При этом использовались литературно-драматические приемы, порождавшие напряжение и интерес аудитории и выражавшие через их посредство идеи авторов по воспитанию публики. То, что в результате такой работы, мы имеем изящные, насыщенные и законченные произведения, говорит о высокой требовательности мудрецов-повествователей к своей работе.
… Налицо существенная «работа души» Соломона, процесс его душевного преображения: на место гордости и самоутверждения приходит самоотречение и воздание высокой оценки заслугам отца, причем движущей силой этого духовного процесса выступает вера во Всевышнего: знамение сотворено Всевышним, обусловлено заслугами Давида, приведено в действие Соломоном. …
—————
Спасибо, очень интересно.
Если честно, то такой уровень «научного изучения иудаизма» встречается совсем не часто. Обычно мнения таких ученных я отвергаю сразу : не потому, что они другие и я с ними не согласен, но потому, что они ужасно примитивные.
Например, «научное» объяснение подчинения религиозного еврея Заповедям Торы как «добровольное рабство человека Б-гу из за страха». Я недавно говорил с таким «научным» евреем (довольно образованный и вполне лояльный к иудаизму) : он просто не знал (или забыл) о факте существовании в иудаизме трёх разных концепций отношения между Б-гом и Человеком: раб, сын-ребёнок, партнёр-супруг. Он также не знал, что раввины объясняют это в рамках концепции «сын-ребёнок».
Спасибо, уважаемый Бенни! Мне даже немного неудобно слышать это от Вас, кого я считаю человеком, квалифицированным в области иудаики. Неудобно еще и потому, что данный текст создан под руководством нескольких людей — израильских докторов. Их имена достаточно известны, но без их разрешения я бы не хотел называть. Большое спасибо им!
Уважаемый Ефим!
Если тексты «докторов в области научной иудаики» позволяют хоть немного проверить (обосновать или опровергнуть) интересующую меня гипотезу «Тора написана с единой целью, но с разных точек зрения» — то действительно, Большое им за это спасибо !
В данном случае речь идёт не о Торе, а о понимании составителями мидрашей этой «единой цели Торы» — и это ещё более интересно, это позволяет немного лучше ответить на очень интересный вопрос: «зачем евреям нужен иудаизм».
Уважаемый Бенни!
Ваш комментарий предполагает наличие у Вас определенных знаний о цели Торы, единой цели, как Вы пишете, а также ответа на «очень интересный вопрос». Думаю, что ответ на «вопрос», не столь тривиален и очевиден, а о единой цели Торы сказать еще сложнее.
С уважением,
Е.
Ефим Левертов (640): Уважаемый Бенни!
Ваш комментарий предполагает наличие у Вас определенных знаний о цели Торы, единой цели, как Вы пишете …
—————
Уважаемый Ефим!
Мой предыдущий комментарий основан на следующих принципах:
1) «Научная иудаика» приняла рабочую гипотезу [А]: «Тора написана разными авторами в разное время».
Вывод из это гипотезы: у Торы нет и быть не может единой цели.
2) Но ведь есть и другая, вполне научная гипотеза [Б]: «Тора написана с единой целью, но с разных точек зрения».
3) Думающий человек, у которого есть причина интересоваться самим иудаизмом а не «научной иудаикой» — проверяет одновременно две этих гипотезы — и в результате он всё более убеждается в правильности одной из них. Если это гипотеза [Б], то он становится более «религиозным», а если [А] — светским и теряет интерес к обоим этим гипотезам.
Поэтому, по определению — любой «религиозный» думающий человек ощущает наличие единой цели Торы и даже имеет об этом определенные знания.
Но ведь есть и другая, вполне научная гипотеза [Б]: «Тора написана с единой целью, но с разных точек зрения».
———————-
Уважаемый Бенни!
Но ведь цели, по крайней мере, декларируемые, у многих людей схожие — свобода, равенство, братство — или что-нибудь вроде этого. Я думаю, что важнее именно точка зрения, превалирующая в способах достижения цели. А разные способы достижения цели могут привести к существенным противоречиям, вплоть до впрямую объявленных войн. Мы это видим на примерах борьбы с ересями внутри объявленной цели.
Уважаемый Бенни!
Не сразу увидел, что Вы ответили в Гостевой, а не в Блоге. Поэтому я сначала скопирую Ваш ответ сюда, надеюсь, что Вы не против, а потом подведу итог.
«Benny — Ефим Левертов 2016-04-19 19:09:16(667)
Уважаемый Ефим ! Даже «свободу» можно понимать очень по разному: свобода от власти других людей, свобода от ответственности за свои действия, свобода от реальности (мальчик хочет стать девочкой), свобода от власти закона, свобода от власти Б-га и т.д. Я думаю, что мне понятна Ваша позиция, я с ней НЕ согласен — но кроме этого, мне нечего добавить к моим предыдущим комментариям».
Итог: Большое Вам спасибо!
Какой сильный образ: «И тут же стали лица ненавистников Давида как горшечное дно.» Что называется, на века. И, вообще, очень интересно. Спасибо, Ефим!
Спасибо, Сергей!
Обратили ли Вы внимание на противоречие автора? С одной стороны, он (а не я) поставил оптимистичный эпиграф из Псалма (кажется) 86, а с другой — в конце повествования он весьма реалистичен в отношении ненавистников. Т.о., мои упования на устыжение, возможно, то же не будут реализованы.