Гарольд Блум. Испытания диаспоры

Рецензия на книгу Энтони Джулиуса  «Еврейский вопрос : британский антисемитизм. История антисемитизма в Англии» (Издательство Оксфордского университета)

Энтони Джулиус, преподаватель Йельского университета, написал сильную, но мрачную книгу по ужасному предмету о длинной череде ненависти к евреям в просвещенном, гуманном и либеральном обществе. Первое, что я должен лично сделать, это поблагодарить своего отца – эмигрировавшего из Одессы в Лондон, у которого хватило смысла, после пребывания там, переехать в Нью-Йорк.

Джулиус оказался хорошо подготовленным к реализации необъятности своей задачи. Он стал подлинным выразителем правды, чтобы противостоять традиционным английским литературным и академическим учреждениям, по существу выступающим против права на существование государства Израиля, утверждающим, что их антисионизм — это не антисемитизм. Бесконечные бойкоты Израиля повторяются этими учреждениями, бойкотами британских университетов и многими американскими академиками, независимо от того являются они евреями или нет. Жестокая уместность новой книги Джулиуса вызвана этим, в настоящее время распространенным, видом  антисемитизма.

Более ранняя работа Джулиуса «Т. С. Элиот: Антисемитизм и литературная форма» произвела на меня впечатление показа «вежливой»  ненависти Элиота к еврейскому народу. В ранней поэзии Элиота Джулиус нашел определенное отклонение от некоторых одиозных видов антисемитизма за счет расширения других. В этом отношении Элиот не похож на Эзру Паунда или Виндхэма Льюиса, но и он, великий поэт, показал себя потворствующим предубеждению, которое он расценил как культурный и религиозный феномен.

«Испытания диаспоры» берут свое название от заключительного эпиграфа острого наблюдения Филипа Рота в его все еще недооцененной работе «Операция Шейлок»: «В современном мире еврей был постоянно испытуем, и этот современный суд над евреем, это испытание, которое никогда не заканчивается, а начинается с суда над Шейлоком».

Но замечательный поверенный этого суда Джулиус представляет нам эту большую книгу как ряд испытаний не евреев, а англичан. Его обвинительные акты имеют тенденцию быть довольно умеренными, потому что только три или четыре европейских нации были более благородными, чем Великобритания к своим собственным евреям, по крайней мере, в отношении государственного насилия против них, закончившегося средневековым периодом, когда оно было  действительно ужасным. После неоднократных актов резни, изгнание 1290 года покончило с еврейским присутствием в Англии, пока их вновь не допустили при Оливере Кромвеле.

Лучшая глава в “Испытаниях диаспоры” касается череды антисемитизма в английской литературе с ее классическими памятниками в рассказах Чосера, «Венецианском купце» Шекспира и «Оливере Твисте» Диккенса. Моя единственная критика Джулиуса — то, что он несколько подыграл злобе Шейлока, этого бесплатного изобретения Шекспира, которое в принципе не входило в традицию. Как старомодному человеку, мне причиняется боль, когда я рассматриваю реальный вред, который Шекспир делал евреям в течение приблизительно четырех столетий до настоящего времени. Никакое представление еврея в литературе никогда не будет превосходить Шейлока во власти, отрицательном красноречии и убедительности. Это является существенным ответом Джулиуса, но я убедил бы его пойти далее. Шекспир, все еще конкурирующий с призраком Кристофера Марлоу, неявно противопоставляет Шейлока Барабасу, еврею с Мальты в трагическом фарсе Марлоу. Я люблю говорить моим студентам: давайте перепутаем  две пьесы друг с другом. Вообразите речь Шейлока: «Иногда я иду, чтобы отравлять колодцы», в то время как Барабас говорит: «Когда вы нас колете, разве из нас не идет кровь?». Это такой постоянно продолжающийся триумф Шекспира над Марлоу, что такой обмен не будет работать. Шейлок является более ужасным человеком и потому всегда более глубоким.

По Джулиусу, «Венецианский купец» является и антисемитской пьесой и представлением антисемитизма в целом. Я считаю, что гуманизация Шейлока только увеличивает его чудовищность. Кто может сомневаться, что он убил бы Антонио, если бы только смог? Диккенс создал второго самого незабываемого еврея в его превосходном Фейгине. Нет никакого третьего персонажа, который смог бы конкурировать с Шейлоком и Фейгиным, это относится даже к Польди Джойса, еврейскость которого спорна.

Каким образом причиняется столь длительный вред, сделанный вопиющими евреями Шекспира и Диккенса? Почему Шекспир наказывает еврея таким позорным оскорблением профессией ростовщика? Интерес Диккенса к городским  апокалипсисам происходил через его собственный гуманистический смысл справедливости. Но все же, ничто не смягчает разрушительного действия портретов Шейлока и Фейгина.

Величие Шекспира и Диккенса делает их антисемитские шедевры более неприятными, чем унылый перечень меньших, но часто почтенных клеветников: Томас Нэш, Даниэль Дефо, Редьярд Киплинг, Х. Г. Уэллс, Г. К. Честертон, Хиллари Беллок, Виндхэм Льюис, и далее к современному поэту Тому Полину и драматургу Кэрил Черчилл. Эзра Паунд едва ли может быть обвинен англичанами, а Т. С. Элиот, несмотря на свои изменения в гражданстве и вере, остается американским явлением, памятником прошлой болезни, литературным недугом, который теперь в значительной степени исчез.

Я благодарен Джулиусу за его спокойный баланс, и я не прошу, чтобы он стал Филипом Ротом, а не тем, кто он есть. Есть английская страсть к гротеску, среди которого Шейлок и Фейгин — среди триумфов. Американский литературный антисемитизм теперь действительно редок. Новые англичане и континентальный антисемитизм — ненависть по отношению к Израилю, который среди всех наций, как объявляется, является незаконным. Соединенные Штаты остаются почти свободными от этой болезни, и любой современный автор не был бы допущен для персонажей, каковыми были  Роберт Кон Хемингуэя из «И восходит солнце» или у  Скотта Фицджералда  Уолшем из «Великого Гетсби». Но едва ли мы можем радоваться тому, что Соединенные Штаты, несмотря на левых и правых фанатиков, не поощряют «благородный» антисемитизм, который ткется в английском академическом и литературном мире.

В начале этой книги, Джулиус связывает антисемитизм с садизмом. Он, возможно, делает даже больше, так садомазохизм у него — всего лишь небольшой английский недостаток и является как бы подростковым опытом верхнего социального класса. И все же его глава «Менталитет современного английского антисемитизма» проницательно связывает запугивание с загадкой того, что, кажется, постоянным предубеждением, которое никогда не рассеивается.

Часто Джулиус будоражит довольно острой тональностью, когда, например, каталогизирует типы английских антисемитов. Весомость его аргументов прибывает, и часто его книга становится очень спорной там, где он создает исчерпывающий отчет о самом новом английском антисемитизме.

Возражения  против политики израильского правительства фактически могут быть отвергнуты, так как истинный филосемитизм — это одно, а отвержение существования еврейского государства — совсем другое. Из почти 200 признанных этнических государств в мире сегодня, по крайней мере, половина более предосудительны, чем даже худшие аспекты политики Израиля по отношению к палестинцам. Но такая любопытная слепота сообщает энергию  стандартам текущего английского антисионизма.

Я восхищаюсь Джулиусом за тот уровень тона, с которым он обсуждает эту ханжескую интеллигенцию, которая никогда не будет отдыхать, пока Израиль не разрушен.

Я заканчиваю, восхищаясь экстраординарной моральной силе Энтони Джулиуса, поскольку он показал, что убежденный в своей правоте “новый антисемитизм” очень многих английских академических и литературных современников происходит от незапамятной традиции зла.