Автор: Виталий Аронзон
От голенища к подошве сапога
(заметки об Италии)
Вступление
В Италии ногам досталось тяжело,
но трудности для памяти дороже.
Пленэры чудные. С погодой повезло.
«Сапог» скрипел тоской по древней коже.
От голенища до подошвы сапога
искусство и история через глаза и уши
владели чувствами, и ближние дела –
с их звоном, шумом становились глуше.
То, что увидели, описано стократ,
и смысла нет перечислять сказания
о прошлой жизни италийских мест –
всё будет плагиат и отвлечёт внимание
от некоторых памятных картин,
которые нехитро камерой отсняты.
Возьмём у времени короткий карантин –
и вместе посетим нетленные Пенаты.
Милан
Так повелось, что с древних лет и ныне
России нравилось варягов зазывать
вершить дела. Тут дело не в капризе.
Чужое за своё – привычно выдавать.
Удивлены? Москва традиционно славна
умелостью решения проблем.
Задолго до Кремля на крепости Милана
как и в Кремле, зубцы с абрисом М.
***
Стоим и не печалимся на площади соборной,
где места нет и яблоку упасть,
нам нравится, что люд международный
тусуется, ест, пьёт, и не уходит спать.
А мне приспичило по крыше побродить
великого миланского собора
и в стрельчатые дыры посмотреть
на вакханалию туристского народа.
Однако ж не увидел «Тайную вечерю»,
куда с толпой читателей стремился.
А раз не посмотрел, то и не верю,
что «Код да Винчи» Брауну открылся,
Гид объяснил, что он ошибся целью.
«Вот интриган», – не хуже византийских:
взамен нас подивил древнейшей церковью
и охладил в хоромах монастырских.
***
Наутро побывали у «Ла Скала»:
музей закрыт, а театр на ремонте,
но Опера миланская ласкала,
манила славою, шептала: «Тут постойте».
И голову склонив перед «дворцом Карузо»,
как Леонардо на гранитном пьедестале,
ушёл и думал, как коварна муза,
но, может быть, её туристы за…болтали.
***
Пассаж прошли, минуту на витрины
взглянув и отказавшись от покупок,
продолжили на улицах смотрины:
здесь праздник-ярмарка в любое время суток.
Комо
Растянуто на север, длинно-узко,
возникло озеро в подоле снежных Альп,
задетое туманом. Было утро.
Великий Вольт в историю здесь влип,
открыв дугу меж двух кусков графита,
а Дуче, речь произнеся, охрип
в фашистском офисе – «дворце» для неофита.
Но есть и удивительный собор,
покрытый патиной, о древности кричащей,
а рядом лавочки, а в них услуг набор,
по-своему и тихий, и блестящий.
Законам диалектики послушны,
витки истории к оценкам равнодушны:
их вектор – вечность, а сужденья – тлен.
Бергамо
Он больше итальянский, чем Милан,
в нём аромат истории античной,
но, как в насмешку, над собором кран
строительный – и этим неприличный.
Lago di Garda
Как музыкальны итальянские слова,
прислушайтесь: «di Garda», «Sirmione»,
в реальности здесь крепость и вода,
термальные источники и …отдых на природе.
Верона
Не расскажи Шекспир нам о любви
Джульеты и Ромео из Вероны,
или иначе город назови,
где враждовали кланы и бароны,
то не вели б туристские стопы
в сей город колизеем знаменитый,
в нём императором, глашатаем толпы,
религия Христа объявлена открытой.
И с этих пор приблизился закат
Империи – владычицы полмира.
Рим победили варвары и взяли на прокат
религию Христа… и – сотворив кумира.
Но для туристов есть другой кумир:
то грудь Джульеты в бронзе на века,
она блестит, являя нам пример,
как ласкова у похоти рука.
Флоренция
Флоренция. Уффици. Я молчу.
Искусства концентрация тут превышает разум.
Мосты и площади, уехав, вновь хочу
по ним пройти – спокойно, а не разом.
Фотографами схвачены давно
все ракурсы церквей, дворцов, пейзажей,
но каждый взгляд рисует полотно
и кажется, что занимаюсь кражей
чужих картин, а их повсюду тьма:
бесчисленны альбомы и открытки —
Персей, Давид, Казима и река –
от узнавания не удержать улыбки.
Болонья и Пиза
В Болонье крытый длинный променад,
ни зной, ни дождь не делают погоды,
но башни «падают» – и нет тому преград,
и нет нужды к ним подставлять подпоры.
Всё так задумано: им падать – не упасть.
Секрет, к несчастью, долго был секретом:
Пизанской башне не хотели дать упасть
и долго мучили – она стоит при этом.
Учёные в цене на всех материках,
и памятники им ставят непреложно.
С Гальвани встретились немного впопыхах,
и вспомнить, что он сделал было сложно.
— В Болонье с туалетами беда.
— Пописать хочется!
— Тогда Вам не до смеха.
— Здесь очередь!
— И очередь длинна!
— А плата?
— Как за кофе!
— Вот потеха!
Сиена
К Сиене сложно рифму подобрать,
а в прозе описать её стократ труднее.
Не мог Создатель в небесах её создать.
Простите, в чудеса богов давно не верю.
А преклоняюсь пред ваятеля рукой:
им облик созданный для разума опасен,
увидев город, не найдёшь покой –
столь необычен он и столь прекрасен.
Венеция
Венеция, как первая любовь,
внезапно, обжигающе и ярко
захватывает разум и волнует кровь –
от близости такой и холодно, и жарко.
На предложение руки, на вечную любовь
уходят, ускользают от ответа
каналы и гондолы, выгибы мостов,
кокетливые блики от теней и света.
Но злой колдун препятствие чинит.
Красавица больна неотвратимо,
ей суждено уйти, ей суждено тонуть,
Нептун её зовёт к себе неумолимо.
Как Атлантиды младшая сестра,
Венеция идёт в объятья старика.
Неаполь
По слухам, из газет, кино, журналов, книг
Неаполь славится как мафиозный город,
и посему, чтоб вор к нам в сумки не проник,
на shopping не пошли и подавили голод.
Однако заглянуть в беднейшие кварталы:
«Ну, как не посмотреть, как сушится бельишко!» –
не отказались. В них кино снимали
великие художники. Картины видим близко.
А рядом набережная и поток машин,
который оскорбляет нос нещадно.
Жара. Невольно возникает сплин,
желание прилечь – устали все изрядно.
Но впереди Сорренто с Капри ждут,
воспетые края неаполитанской музой,
здесь круглый год едят, танцуют, пьют
и не считают этот труд обузой.
Сорренто
И со скалы и под скалой кружится голова
от узнаваемых картин природы южной.
«Весной в Сорренто» и зима-карга мила,
и осень в дождике стремится быть ненужной.
Капри
Мне горько от того, что лишь к концу пути,
когда перевалил за половину,
мне, Капри, удалось тебя найти.
Печалюсь: сколько раз ещё увижу?
Но если между «Сциллой и Харибдой» проскочу
в мои года – поймай меня, Удача, –
то и не раз, не два сюда я прилечу,
чтоб жить – не проживать. Такая сверхзадача!
Помпеи
Одно лишь место есть в Европе и Америке,
где даже мостовая – артефакт.
Здесь в утонувшем в пепле древнем городе
пронзителен наш с древностью контакт.
Рим
Ни тысячи церквей, ни властный Ватикан
не опровергнут – что неоспоримо:
Рим волею богов Олимпа людям дан,
свидетельства – на Форуме, и ощутимы зримо.
Мне как безбожнику, бесстрастному судье,
религия в оценках не мешает:
дела Христовы велики в его судьбе,
но город – Олимпийцев восславляет
А сонм великих мастеров,
по воле церкви и щедрот христовых,
искусством Рим и мир от варваров спас
в гнетущем воздухе веков средневековых.
