Об исторической и коллективной памяти и истории Израиля

В истории Израиля есть исторические вехи, где постоянно происходят взаимодействия «между историей и памятью, каждая из которых пытается прорвать границы».[1] Наблюдается определенное противопоставление истории (исторической памяти), являющейся «продуктом академического исследования документов прошлого», который (этот продукт) является «наукой, отделенной от влияния непосредственной социополитической действительности»[2], и коллективной памяти – вида «истории, которая имеет большое влияние на жизнь сообщества и хода событий – истории, которую простые люди несут в своих головах; эта картина, не соответствующая реальному прошлому, помогает определять идеи людей о политике и обществе».[3] Во всех этих определениях акцентируется внимание на оппозиционности, или даже враждебности представленных выше двух видов памяти. Коллективная память является результатом постоянно меняющейся социальной динамики (одним из возможных элементов коллективной памяти является даже забвение), в то время как историческая память, как результат научной деятельности, не должна подчиняться влиянию текущих общественных факторов.

Такими историческими вехами еврейской истории, где постоянно борются между собой коллективная и историческая память являются восстание Маккавеев (167 – 140 г.г. до н.э.) и восстание Бар-Кохвы (132 – 135 г.г. н.э.). Общий взгляд на восстание Маккавеев сложился под влиянием коллективной памяти и части исторических источников, согласно которым имела место следующая последовательность исторических событий: столкновения в еврейской среде из-за действий евреев – эллинизаторов, способствовавших отходу части евреев от еврейской религии и переходу их на религиозные позиции правителей – греко-сирийцев; вмешательство сирийского царя Антиоха в дела Иудеи; указы Антиоха и его гонения; наконец, восстание Хасмонеев. Т.о. восстание Хасмонеев представляется ответом на указы Антиоха и их реализацию. Современные исследователи считают однако, что авторы Первой и Второй книг Маккавеев (основных исторических  источников при исследовании еврейской истории времени восстания Хасмонеев) были людьми, заинтересованными в прославлении семьи Хасмонеев и в преуменьшении роли тех, кто мог поднять знамя восстания раньше Хасмонеев. «Но реальность была иной, — пишет А.Чериковер, — не восстание было реакцией на указы Антиоха, а указы были приняты в ответ на восстание. Только исходя из этого мы можем понять указы Антиоха и их политическую направленность».[4]

Аналогичной трансформации  взглядов подвергается и история восстания Бар-Кохвы, представлявшаяся, как последняя битва за свободу еврейского народа.  Все чаще и чаще, изучая эту историю, упоминается о наличии в Иерусалиме немалого количества ассимилированных евреев, которые поддерживали тесную связь с Римом, а сама история восстания рассматривается как результат противоборства различных взглядов на дальнейшую судьбу еврейского народа[5].

Все это очень важно в свете попыток экстраполяции значения некоторых исторических фактов на современную историю, особенно на историю событий времени Второй Мировой войны и Катастрофы.