ДАВИД И ВИРСАВИЯ

                                       Вике

I

восход в иерусалиме

Я голос твой небесный слышу,
и лишь ему отныне внемлю.
Взойди, любимая, на крышу,
сойди, любимая, на землю.

Я, узник участи печальной,
пишу позорную страницу.
Твой муж – он мой военачальник.
Я – царь. Он должен подчиниться.

Я на войну готовлю войско,
уже отправлен мой глашатай.
Меня терзает беспокойство:
как безнадежно хороша ты!

Я зову разума не внемлю
(молю: будь милостив, о, Боже!)
…Сойди, любимая, на землю.
Взойди, любимая, на ложе.

 

II

у моря

Здесь неба синь, прибоя шорох,
но всё сильнее раз за разом
во мне желанья, от которых
я, кажется, теряю разум.

А даль ясна, а море близко,
и нескончаем говор птичий,
но слышу голос моралиста
о неких правилах приличий.

И, этим голосом ведомо,
нас гневно осуждает быдло,
друзья откажут нам от дома,
и станет чуточку обидно.

Но это, милая, не горе,
пока волна рокочет, пенясь,
и даль ясна, и берег моря
приветливо зовёт к себе нас.

На гальку брошу полотенце,
и ад на время станет раем…
Ты приходи. Куда ж нам деться?
Мы вместе разум потеряем.

 

III

закат в иерусалиме

Живу, седея и лысея,
судачу с долей обветшалой.
На той на дальней полосе я,
где всё кончается, пожалуй.

Моя Вирсавия красива.
Сын Соломон – косая сажень.
В нём мудрость царская и сила.
Он будет мной на трон посажен.

А всё-таки ещё не вечер,
и зелен луг, и сыты кони.
– О чём вздыхаешь, человече?
– О непокое…