Автор: Не пытайтесь судить об этой истории по её названию. Речь не пойдёт о каком-то диком сексе или о чём-нибудь ненормальном. Это всего лишь забавный эпизод из давних институтских времён.
Один из моих близких друзей на электромеханическом факультете довольно известного ВУЗа совершенно официально носил колоритное прозвище «Балбес». Представьте себе весьма симпатичного, долговязого, аккуратно одетого, добродушного парня. Среди студенческой массы в свитерах и ковбойках он выделялся тем, что постоянно расхаживал в тёмных костюмах с белой рубашкой и галстуком, делавших его похожим на одного из мальчиков известного гангстера Лаки Лучиано. Я всерьез полагаю, что черноволосый смуглый Балбес являлся одним из тех самых парней, которые со временем ввели моду на трехдневную щетину как признак особого стиля и популярности среди женщин.
Даже в те годы беспечной юности, Балбес отличался самым легкомысленным нравом среди всех, кого я знал. И помимо этого — а может быть, именно поэтому — уже на втором курсе был он женат на потрясающе красивой девушке и имел прелестную трехмесячную дочку. Он женился очень рано, даже по нашим институтским меркам того времени, и вовсе не потому что его гёрлфренд залетела. Я не говорю что жениться на залетевшей подруге — это плохой повод для брака. Но брак Балбеса — это совершенно иная история, и я расскажу её как-нибудь в другой раз.
Я уже упоминал, что мы учились на инженерном факультете и поэтому один из наших ранних курсовых проектов заключался в разработке шестерёнки для некоего несложного механического устройства. Если вы не помните, что такое шестерёнка, не прибегайте к помощи Гугла, просто поверьте моему быстрому объяснению. Это такое колёсико с зубчиками. Каждый велосипед оборудован по крайней мере двумя такими колёсиками, соединенными цепью. Может быть, трансмиссии наших автомобилей также включают в себя шестерёнки. Я не знаю. В своей последующей жизни я значительно отклонился от той специальности. которую пять лет усердно постигал в институте и даже ухитрился получить красный диплом.
Однако давайте вернемся к тому самому курсовому проекту. Заранее прошу прощения за некоторые технические детали — обойтись без них совершенно невозможно. Итак, на основании заданного механического давления, крутящего момента и кое-каких других условий, отдельных для каждого студента, необходимо было вычислить диаметр шестерёнки и число зубьев. И сделать чертёж. Вот и всё. В нынешние дни, я уверен, такая вещь выполняется на компьютере с помощью простейшего программного обеспечения за считанные минуты. Опять же, на данном этапе моей жизни, с компьютером или без него, я не знаю как это сделать. Но в то время для меня, отличника-второкурсника, даже без ещё не существовавших в учебных институтах компьютеров и программ, такое задание было сущим пустяком. На всё про всё у меня ушло несколько дней, наряду с другими не менее важными студенческими делами, где основное место занимали безбашенные тусовки (именовавшиеся тогда вечеринками) и свидания с девушками. Единственное, что я хорошо помню из проекта шестерёнки, это то, что вычисление обычно давало в результате дробное число зубчиков, скажем 36.2. И его следовало округлить до ближайшего целого числа. А дальше полагалось начисто оформить расчеты, аккуратно изобразить тушью чёртову шестерню с зубцами на глянцево-белом листе ватмана и представить готовый курсовой проект нашему маститому профессору механики.
По выработанной за полтора года обучения привычке Балбес обратился ко мне за помощью. Я быстренько составил алгоритм расчета, основанный на его конкретном задании, и он отправился домой как всегда счастливый и довольный. Балбес произвёл вычисления по готовому алгоритму и получил число зубьев, равное, если не ошибаюсь, 33.8. Затем он от руки, без линейки, набросал черновой проект чертежа. Удовлетворенный результатами, Балбес попросил свою молодую и очаровательную жену переписать расчёты и объяснения начисто и сделать окончательный чертеж, так как его собственного терпения обычно не хватало для подобного рода задач. И взял маленькую дочку погулять “на свежем воздухе” — словно таковой можно было найти в нашем индустриальном, насыщенном транспортом городе! Примерно через 20 минут потребления выхлопных газов с небольшим количеством кислорода он зашёл к одному из своих друзей. Я, конечно, тоже оказался там, и мы прекрасно провели часа три с лишком за преферансом. Благословен ребенок, который мирно спал всё это время!
Дамы и господа! Если вы как-то добрались до этого места, не бросайте читать в отчаянии. Обещаю: речь больше не пойдёт о чертежах, цифрах и расчётах.
Позвольте мне затратить несколько минут вашего времени на краткое описание главной героини этой истории, жены Балбеса Анжелы. Она не училась у нас в институте, однако имела привычку появляться в просторных аудиториях и холлах довольно часто. Анжела дружила со всеми приятелями Балбеса и пользовалась огромной популярностью на курсе. Представьте себе высокую длинноногую юную женщину полномасштабной красоты, обладающую, помимо прочих привлекательных черт, несказанно большими синими глазами, украшенными длинными естественными ресницами. Хочу также упомянуть — и это весьма важно для нашей истории — что щедрая природа одарила Анжелу и парой роскошных, задорно торчащих грудей. При этом по характеру она была общительна, упряма, весела и бесцеремонна. В общем, Анжела являла собой сногсшибательную особу. Я могу смело поставить американский доллар против итальянской лиры, что каждый гетеросексуал мужского пола на нашем курсе — а иных тогда не водилось — частенько мечтал о ней днём и особенно ночью, и мне трудно их в этом обвинить. Хороша была девчонка! А ещё, и я расскажу об этом чуть позже, Анжела проявила себя весьма изобретательной матерью.
Довольная, что может отдохнуть от подгузников, пелёнок, бутылочек с молочной смесью и прочих атрибутов маленького ребенка, Анжела переписала начисто так называемую объяснительную записку с расчётами (персональные компьютеры, как мы помним, ещё не существовали) и аккуратно изобразила чёрной тушью шестерёнку с 33-мя стопроцентно полными зубцами и одним немного поменьше, что как бы составляло 0.8 зуба. Полюбовалась на свою работу — очень понравилось — и занялась другими домашними делами. По словам Балбесa, когда он, наконец, вернулся домой с плачущим ребенком, они с женой переодели и накормили девочку, что-то съели сами, наскоро, по-супружески потрахались и отправились спать в сознании выполненного долга и с гордым ощущением счастливой советской семьи.
На следующий день Балбес, не потрудившись проверить окончательную версию своего проекта, содержащего уникальное зубчатое колесо с 33.8 зубцов, представил свою оригинальную работу, в реальности выполненную Анжелой, нашему профессору механики. Следует сказать, что почтенный профессор оказался педантом старой школы . В начале, он вероятно подумал, что это дурацкая шутка обнаглевшего студента-КВНщика либо просто плохой сон с бодуна. Когда же он осознал, что кто-то осмелился преподнести дизайн шестерёнки с дробным числом зубьев для его профессорской оценки, маститый педагог чуть было не грохнулся на пол в припадке праведной ярости:
— Проклятье! — ревел он как взбесившийся бегемот — Я ему покажу восемь десятых зуба! Пока я здесь работаю, этот идиот экзамена не сдаст! Я лично прослежу, чтобы он никогда не получил диплом инженера! Ни-ког-да!
Пожалуйста, имейте в виду, что это событие происходило в советское время, задолго до эпохи политкорректности, и открыто обозвать кого-то идиотом, облыжно или не совсем, всё ещё считалось социально приемлемым.
Бедный Балбес ждал профессора под внушительными дверями его кабинета в течение двух долгих часов и когда тот наконец вышел, попытался объясниться, смущённо упомянул o причастности Анжелы к техническому недоразумению, и смиренно попросил дать ему второй шанс. К сожалению, это не помогло. Выдающийся учёный профессор, не опубликовавший ни одной работы в течение последних пятнадцати лет, к тому же взращённый в обстановке бескомпромиссных принципов социализма, подтвердил свою негласную, но широко известную репутацию тупоголового бесчувственного козла.
Через несколько дней моего друга Балбеса, как не сдавшего курсовой проект, «сняли со стипендии». Балбес, разумеется, впал в уныние и депрессию. Будущее, которое обычно рисовалось ему довольно розовым или, как говорят сейчас, белым и пушистым, приобрело совсем иные, мрачные тона. Его прекрасная жена, однако, отреагировала на возникшую проблему несколько иначе. Разгневанная Анжела, не тратя времени на обсуждение этого вопроса с Балбесом, крепко взяла ситуацию в свои умелые руки с длинными красивыми пальчиками. Прихватив спящую трехмесячную дочь, она на трамвае отправилась в институт, где, не отвечая на приветствия знакомых студентов и игнорируя плач проснувшейся девочки, твёрдым шагом проследовала прямиком в кабинет декана факультета. Секретарша попробовала её остановить… Жалкая попытка! Двое мужчин-телохранителей не справились бы в эту минуту с разъярённой красавицей. Анжела ворвалась в просторный офис, где декан проводил очередное совещание с полудюжиной сотрудников. Перед каждым из них, на великолепном столе из красного дерева, лежали рабочие бумаги, несомненно содержащие важную информацию об учебном процессе на факультете. Удерживая локтем возмущённо тарахтящую, но беспомощную секретаршу, Анжела положила плачущего ребёнка поверх бумаг и одним движением расстегнула блузку. Лифчики Анжела презирала. Две совершенно фантастические голые груди предстали перед глазами ошеломлённого декана и его коллег обоего пола. В обалдевших умах педагогов, очевидно, забились мысли: «Как такое вообще возможно? В нашей стране? В наше время? При советской власти?” Впрочем, допускаю, что мысли педагогов мужского и женского пола слегка разнились. Первые втайне любовались небывалым для тех времён зрелищем, вторые же терзались между негодованием и завистью.
— Вы знаете, почему моя дочка плачет? — хладнокровно спросила Анжела у безмолвно глазеющих на её прелести тружеников высшего образования. — Потому что она голодная. У меня полностью пропало молоко в груди. А купить детское питание мне не на что. Хотите знать почему?
Понятливый ребёнок, ощущая материнские эмоции, немедленно поднял рёв на октаву выше. В этот момент декан опомнился и предложил всем сотрудникам покинуть кабинет. Анжела осталась с деканом наедине, не считая заходившегося в плаче младенца.
— Кто вы? В чём, собственно, дело? Почему вы с этим ко мне? — забормотал декан и замахал руками то ли на ревущую девчушку, то ли на всё ещё вызывающе торчащие груди Ангелы.
— Всё очень просто. Мой муж — студент — невозмутимо объяснила Анжела — Ваш грёбаный профессор механики отказывается принять у него курсовой проект. Мужа сняли со стипендии! Нам не на что жить! Я так разнервничалась, что у меня полностью пропало молоко. Вот, хотите убедиться?
С этими словами Анжела нависла над столом и практически ткнула свои обнажённые, совершенно роскошные сиськи прямо в лицо ошеломлённого декана.
Даже сейчас, через много лет, я абсолютно убеждён, что большинство парней-однокурсников Балбеса, не раздумывая, тут же не приняли бы это щедрое предложение. Но наш декан являл собой почтенного седого мужика лет эдак под шестьдесят. Тогда ещё никто не утверждал что «шестьдесят это новые сорок». По молодости, мы все считали его глубоким старцем. Декан был совершенно ошарашен и, вероятно, даже приближался к начальной стадии инфаркта.
Но Анжела только лишь подходила к финалу, Она выпрямилась и спокойно объявила:
— Ну вот. Денег у нас нет. Кормить дочку нечем. Так что теперь этот ребёнок остаётся на вашей ответственности. Можете начать со смены подгузников. Всего хорошего!
Не потрудившись застегнуть блузку, Анжела повернулась и стремительно направилась к двери. Ребенок энергично взял ещё на пол-октавы выше.
— Пожалуйста, вернитесь! — заорал незадачливый декан, который, наконец, смог полностью восстановить свою речь. — Присядьте вот здесь и подробно расскажите мне всю историю. И ради Бога, прикройте вашу грудь.
Жена Балбеса, что вообще-то было весьма нетипично для неё, на этот раз поступила так, как её попросили. А дальше у них состоялся очень сердечный разговор и Анжела поведала внимательно слушающему декану историю о волшебной шестеренке с дробным числом зубьев.
По окончании беседы декан прямо при ней позвонил профессору механики, описал в деталях только что произошедшую сцену и попросил уладить ситуацию. Профессор, немного подумав, заявил, что он больше не желает видеть Балбеса, но согласен принять курсовой проект при двух условиях — что дробное число зубьев на злосчастной шестерёнке будет заменено на целое и что проект доставит к нему лично Анжела.
Мне остаётся только добавить что проект был вскоре успешно принят, но ещё раньше, и совершенно беспрецедентно для истории института, Балбесу восстановили стипендию. А вся история получила широкую огласку и красавица Анжела стала еще более популярной у наших студентов.
Х