«Когда телефонную трубку соединяют с канализационной трубой…»

Эту фразу я услышала от врача психиатра, который проводил занятия с молоденькими медсестрами, пришедшими на практику в психиатрическое отделение. «Что такое шизофреническое мышление?- задавал он вопрос и отвечал на него — Это когда телефонную трубку соединяют с канализационной трубой».
Парадоксальность, неожиданность сопоставлений, разноплановость – все эти признаки шизофренического мышления старый психиатр выразил одной фразой, которая мне с тех пор запомнилась.

Об особенностях мышления при шизофрении, а также о его сходстве с первобытным мышлением я писала раньше в статьях: «Стоглазый Аргус», «На эти три вопроса могут ответить только шизофреники. Ну, или гении», «Что общего между примитивным мышлением и мышлением душевнобольных?» и др.

В настоящей статье я хочу вернуться к этой теме и вот почему. После появления концепции Л.Леви-Брюля о пралогическом мышлении, качественных различиях мышления у современного и примитивного человека, эта теория стала предметом непреходящей дискуссии, и большинство антропологов в то время чувствовали себя обязанными подвергнуть ее суровой критике. Собственно, окончательная точка в этом споре не поставлена и до сих пор (см. М.Носоновский. «Дьяконов. «Архаические мифы Востока и Запада». Еще раз о Выготском и различии древних и современных языков»).
Град критики, обрушившийся на Леви–Брюля, «одного из скромнейших и при этом наиболее революционно мыслящих научных работников» (Марр), стоил ему даже нервного срыва.
Особо непримиримую позицию в этом споре занимал К.Леви-Строс («полутезка» Леви-Брюля, по выражению Вяч.Вс. Иванова), который, судя по его высказываниям, обладал довольно язвительным умом.
Так, на книгу Фрейда «Тотем и табу» с подзаголовком « О некоторых соответствиях в психической жизни дикарей и невротиков» он откликнулся замечанием, что «скорее существует соответствие психической жизни у дикарей и психоаналитиков», чем то, на что указывает Фрейд.
В чем же состояла главная интрига? По утверждению К. Леви-Строса, способы мышления у примитивного и культурного человека не отличаются, и в примитивном мышлении работает та же логика, что и в мышлении научном. Железный топор не потому лучше каменного, что он «лучше сделан». Сделаны они одинаково «хорошо», просто материалы разные: железо – не то, что камень. Это служит неоспоримым доводом в пользу примитивного мышления, «открытого для всех интеллектуальных действий», писал Леви-Строс.
В противоречие сказанному Л.Леви-Брюль указывал, что одно из отличий пралогического мышления – это способ обобщения, озадачивающий логическое мышление, но совершенно естественный для мышления пралогического.
Он писал, что пралогическое мышление подразумевает установление примитивной мыслью таких связей между разнородными предметами и явлениями, которые с точки зрения нормальной логики, кажутся непонятными и немыслимыми.

Особенно отчетливо это проявляется в системах классификации. Логическое мышление классифицирует путем тех операций, которые образуют понятия. Оно совершается вместе с абстрагированием и отвлечением от конкретных признаков и тех или иных свойств предметов. Первобытное мышление мало абстрагирует и делает это иным способом, оно не располагает понятиями. Для него разнородные предметы представляются тождественными, поскольку оно сближает и соединяет их по закону мистической сопричастности.
Вразрез с этим Леви-Строс писал: «… богатство абстрактных выражений не является достоянием лишь цивилизованных языков Слова «дуб, береза, бук и т.д. – суть не менее абстрактные выражения, чем слово дерево и из двух языков, один из которых располагает только этим последним термином, а другой многими десятками или сотнями терминов, обозначающих виды и разновидности, именно второй, а не первый при таком рассмотрении наиболее богат понятийно»[1].
В качестве неопровержимых доказательств он приводит следующие примеры классификаций у примитивных племен.
Так, согласно Леви-Стросу, «индейцы навахо, считающие себя великими классификаторами, делят живых существ на две категории, исходя из того, наделены ли они речью. К существам, не обладающим речью, относят, как животных, так и растения.
Птицы группируются на основе ассоциации по размеру, по их месту в цветовой радуге и по функции, приписываемой им в магии и ритуале»[2].

«Индейцы осэдж и сиу объединяют существа и вещи в три категории, соответственно связанные с небом (солнце, звезда, журавль, небесные тела, ночь, созвездие Плеяд и т.д.), с водой (мидия, черепаха, тростник, туман, рыбы и т.д.) и с твердой землей (медведь, черный и белый, пума, дикобраз, олень, орел и т.д.). Позиция орла может быть непонятна, если не знать, что осэдж ассоциирует орла с молнией, молнию с огнем, огонь – с углем, а уголь – с землей: так в качестве одного из «хозяев угля» орел является земным животным» [3].
Из книги Леви-Строса с удивлением обнаруживаешь, что языкам, утратившим классы, «свойственно объединять в одну группу животных и изготовленные предметы тот класс, который отведен изготовленным предметам, охватывает, как мед, так и пироги, поскольку первый «приготовлен» пчелами, как пироги – людьми».

Устанавливаемые индейцами отношения между терминами основываются чаще всего на смежности, как например «змея и термитник», либо на сходстве — красный муравей и кобра похожи по цвету, как считают пуэр.
По его словам, смежность и подобие играют решающую роль.

Леви-Строс выделяет также одну интересную особенность первобытных классификаций, а именно: «… виды, наделенные какой-либо замечательной чертой – формой, окраской или запахом, — … позволяют постулировать, что эти видимые черты являются знаком скрытых, столь же специфических свойств (зерно в форме зуба как бы оберегает от змеиных укусов, желтый сок – специфическое средство от желчного пузыря и т.п.)» [4].

Скульптор – эскимос, чтобы изобразить тот или иной вид лосося, использует дерево, цвет которого более похож на цвет мяса: все деревья — лососи.

Каждое животное или растение находится также в соответствии с природным элементом, который сам изменяется согласно ритуалам это следующие соответствия: журавль – небо, красная птица — солнце, орел – гора, ястреб — скала, голубая птица – дерево, цапля – вода…

На мой взгляд, все эти примеры скорее опровергают Леви-Строса и подтверждают концепцию Леви-Брюля о пралогическом мышлении, которое не подчиняется законам нашей логики и устанавливает связи между предметами и явлениями необычные и непонятные, с точки зрения современной логики.

Но по мнению Леви-Строса, «любопытные сходства между отдаленными группами – признак логических связей, значение которых весьма велико». Леви-Строс усматривает в таких отношениях «поливалентную природу логик» — «такие логики действуют одновременно по нескольким осям».

Но ведь и Леви_Брюль неоднократно подчеркивал (во избежание всяческих кривотолков), что пралогическое мышление не следует понимать как алогическое или антилогическое.
Но эти его слова остаются незамеченными.

Однако вот что примечательно. При всем негативном отношении Леви-Строса к пралогическому мышлению и в целом к концепции Леви-Брюля, все-таки он вынужден признать, что «… суть мифологического мышления состоит в том, чтобы выражать себя с помощью репертуара причудливого по составу». И описываемые им примитивные классификации служат этому подтверждением.

А главное, особый характер этих классификаций при внимательном рассмотрении очень напоминает группировку предметов у душевнобольных в психологических экспериментах на классификацию. А это, как ни странно, имеет прямое отношение к древнему словотворчеству. Но об этом пойдет речь дальше.

Продолжение следует

ЛИТЕРАТУРА

1.К.Леви-Строс. Первобытное мышление. Москва.: ТЕРРА-КНИЖНЫЙ КЛУБ, Издательство «РЕСПУБЛИКА», 1999, с.113,114
2. там же, с.143
3. там же, с.159
4. там же, с.126