Сэр Уинстон Черчилль, наследие и память …

(1965-вечность)

Черчилль был необычным человеком. Он не зря отказался от почти королевского титула герцога Лондонского — Черчилль начинал свою деятельность при королеве Виктории, заканчивал при королеве Елизавете Второй, имя его было известно по всему земному шару, остается известным и по сей день, и по-видимому, будет известно в веках — а кто, кроме специалистов, вспомнит имена королей, которым, по традиционной клятве министров Короны, он “… целовал руки …” в знак преданного  служения ?

Собственно, и это вполне справедливо — он служил не монархам, а нации.

Еще при жизни о нем было написано столько книг, что их хватило бы на библиотеку, a его деятельность оценивали на все лады виднейшие историки и философы — и в его время, и по сию пору. И, несомненно, будут продолжать делать это и в будущем.

Что только про него не говорили самые разнообразные политические деятели — вплоть до Чжоу-Эн Лая ? Как только они его не называли и не определяли ? Геббельс, например, назвал Черчилля » … дегенеративным гением …».

Наверное, поглядев в зеркало ? Уж очень хорошо это определение подходило к нему самому …

Так кем же он был ? Абсолютным “… политическим гением …” — как его звали в Англии, или “… растленным патрицием, сыном сифилитика и нимфоманки …” — как его определяли в германской прессе ? Портрeт человека надо рисовать на определенном фоне — только тогда можно оценить его рост. Для портрета Черчилля таких «фонов» нужно два: его страна, Англия, и время, сделавшее его великим — годы его первого премьерства, 1940-1945.

“Фон” войны действительно необходим. Если бы Черчилль был убит в пору своих гусарских приключений в Индии и в Судане, мы о нем никогда бы и не услышали. Если бы он умер до Мюнхенского Соглашения 1938, когда его протест против политики умиротворения оказался услышан — хоть поначалу и отвергнут с негодованием — он остался бы на страницах истории мелкой сноской, где-нибудь на полях:

«Один из министров довоенных правительств Асквита и Ллойд Джорджа”.

Как насчет «фона» Англии ? Он правил в стране, удивительно свободной -даже во время жестокой войны. Его министр по делам Индии, Лео Эмери, вполне мог сказать ему в ответ на пламенную речь о необходимости удержать Индию в составе Британской Империи:

«Не мелите вздор, Уинстон …».

Он правил в Англии, даже в самое тяжелое время сохранявшей справедливую систему правления и правосудия. Когда в 1942 году Эмери подал в отставку в связи с тем, что его младший сын, Джон, член Союза Британских Фашистов, выступил по берлинскому радио с пропагандисткой речью, его прошение об отставке было Черчиллем отклонено, и ни один человек из состава Военного Кабинета этого решения не оспорил. А когда в 1945 Джон Эмери был доставлен в Англию и судим за государственую измену, приговор ему вынесли по закону, без скидки и снисхождения. Он был повешен.

А его отец поменял информацию о себе в известнейшем справочнике “Who is Who” — он написал, что у него только один сын. Старший, член Парламента.

В Англии Черчилля была честная администрация. Разумеется, влиятельные люди многое знали, и конвертировали богатство во власть, а власть — в богатство, но взятка или казнокрадство были не просто уголовным преступлением, а чем-то куда хуже.  Они гарантировали клеймо изоляции и социальной отверженности.  Небольшой пример — на пути с Ялтинской Конференции домой, в Лондон, Черчилль остановился в Каире. Как всегда, его сопровождал Иден. В Каире Черчилль встретился с рядом важных людей, включая императора Эфиопии и короля Хиджаза Ибн Сауда, в честь которого его владения в дальнейшем станут называть Саудовской Аравией. По обычаю, стороны обменялись подарками — и получилось так, что подарки эти оказались не равны по стоимости.

Король подарил Черчиллю и Идену роскошное холодное оружие и пышные одеяния, а в ответ получил ларец с благовониями — адьютант Черчилля, занимавшийся такими вопросами, подошел к делу экономно.

Черчилль тогда сказал королю, что подарок, сделанный ему, носит предварительный характер, потому что сейчас премьер-министр путешествует налегке, а настоящий подарок будет послан позднее, когда он доберется до Лондона. В Лондоне выяснилась такая дополнительная деталь — в ларце, небрежно добавленным королем к подаркам Черчиллю, со словами: «… для женщин вашего дома …», помимо жемчужных бус был обнаружен и маленький ящичек, а в нем — бриллиант, ценой в 3000 фунтов стерлингов.

Чтобы оценить эту цифру по достоинству, давайте припомним, что 50000 фунтов, предложенные Черчиллю за его резиденцию, Чартуэлл, он счел щедрой платой.

Короля надо было отдарить чем-нибудь более ценным, чем мускус, и Черчилль с Иденом, за неимением собственных средств, запустили руку в казну, и послали в Аравию самый лучший из имеющихся в продаже гоночныx автомобилeй, ценой в 5000 фунтов.

После чего сдали подарки короля Ибн Сауда в казначейство.

Необычность данного случая заключалась не в том, что подарки были сданы, а в том, что и министры, и парламентские секретари, имевшие статус наблюдателей от Парламента на заседаниях правительства, единодушно просили и Черчилля, и Идена оставить королевские подарки себе.

Тем не менее, подарки ушли в казначейство. Черчилль, как мы знаем, был стеснен в средствах. Но честь «… слуги государства …» в Англии 40-х годов была не пустым звуком, и в денежных единицах не измерялась.

Разумеется, страна была далека от идиллии, классовые различия сохранялись, и тот же Черчилль мог с искренним недоумением спросить своего секретаря, Колвилла, который собрался было оставить его секретариат и поступить в авиацию рядовым:

«Как же вы будете там обходиться без слуги ?».

Известно, что ему самому пасту на зубную щетку выдавливал камердинер …

При всем этом, его авторитет был незыблем. Несмотря на явную тираничность характера, проявляемую в спорах — процитируем самого Черчилля для иллюстрации: «… Больше всего я люблю, когда после горячего и открытого спора все соглашаются с моим мнением …» — его мнение действительно уважали, самым искренним образом.

Так на премьера смотрели в Англии. Каким он выглядел за границей ?

Иcторические события и фигуры отражаются за пределами культур, их породивших, в форме, предсказать которую невозможно. Вот исторический анекдот, почерпнутый у М.Алданова: Жозеф Эрнест Ренан, автор «Жизни Иисуса» и «Очерков по истории религии«, человек, которому принадлежит известнейший афоризм: “Вопрос воспитания для современных обществ —вопрос жизни и смерти, вопрос, от которого зависит будущее”, в числе прочего написал пьесу “Жуаpская аббатиса”.

Во Франции Ренан был настолько знаменит, что в его честь назвали линейный корабль.

Лорд Рэндольф Черчилль, эксцентричный отец Уинстона Черчилля, был, в частности, и известным лошадником. Одну из своих скаковых лошадей он по никому неведомым причинам назвал “Жуарской Аббатисой” — под таким именем она была выставлена на скачки.

На вопрос — чем известна “Жуарская Аббатиса” (согласно М.Алданову), 9 из 10 англичан ответили бы так: “… это кобыла лорда Рэндольфа Черчилля …”.

Немецкие газеты в 1940 печатали снимки, запечатлевшие груды солдатских касок на пляжах под Дюнкерком.  Это было замечательной пропагандой для немецкой публики — трудно было придумать более видимый и очевидный знак разгрома и поражения.

Англичане смотрели на эти же снимки совершенно не так — по традиции, восходящей к наполеоновским войнам, каска, оставленная на поле боя, в британской армии означает: «… мы вернемся! …«.

Так что вопрос — как отразился Уинстон Черчилль в российской культуре — совсем не празден. Если для иллюстрации народной традиции в этом вопросе взять куплет из песенки В.Высоцкого (который мне привел мой друг, сосед и сослуживец, П.Семухин), то картина получaeтся просто сказочная:

“Это воду мутят черти в нашем чистом во пруду,

Это все придумал Черчилль в восемнадцатом году«.

Черчилль тут попадает в один ряд с такими персонажами, как леший или водяной.

Или, скажем, твердая вера в то, что Черчилль был масоном, и что “… из этого многое вытекает ...”.  Масоном он действительно был — а еще был членом ряда лондонских клубов, один из которых назывался «Other Club«, что можно перевести как «Иной Клуб«, или даже «Клуб Иных» — из чего, по-видимому, следует cделать вывод о том, что Уинстон Спенсер Черчилль был инопланетянином ?

Что до масонов, то я живу в Бостоне, и в самом центре города, буквально через стенку от большого киноцентра, где проводятся бостонские международные фестивали, стоит солидное здание, известное как «Масонский Храм». Которое таковым и является. А по соседству, в пригороде Бостона, на пригорке стоит огромный храм мормонов, по-моему, самый большой в восточной части Соединенных Штатов. Их тоже считали глубоко законспирированным тайным coобществом, даже в США. Но — прошло понемногу …

В Массачузетсе вообще много любопытных культовых сооружений — в городке Сэйлем, известном со времени известного процесса «… сэйлемских колдуний …«, в Холлуин устраивают ведьминские фестивали, и, по-моему, в городе даже учреждена должность “… официальной ведьмы Сэйлема …”.

Tочно сказать не могу, но готов поверить — для целей туризма это было бы замечательно. В конце концов, очень живописный магазинчик, торгующий всякими принадлежностями для колдовства и гадания, в городе есть, а эмблемой Сэйлемa cлужит ведьма, летящая на метле …

Возвращаясь к Черчиллю и к его отражению в российской литературной и исторической традиции — его в советской прессе довольно долго изображали исчадием ада.

Он “… лелеял коварные замыслы и плел паутину интриг против Страны Советов …” — делая это, разумеется, совершенно тщетно …

Он “… ненавидел нашу страну …” — что неправда.

Он “… не любил социалистическую систему …” — что правда.

Он “…всячески оттягивал открытие Второго Фронта …” — правда.

Англия под его руководстом ”…  не воевала с гитлеровской  Германией …” — неправда.

Он “… не любил товарища Сталина …” — правда. Причем в такой степени, что назвал его однажды “… воплощением дьявола …”. Но признавал ум и волю — как, наверное, признавал бы наличие этих качеств у Сатаны.

Утверждение, что Черчилль сказал о Сталине, что тот «… принял Россию с сохой, а оставил с атомной бомбой ….» — неправда.

Фраза принадлежит Исааку Дойчеру, британскому историку-марксисту, который использовал ее в своей статье о Сталине, помещенной в 1956 в энциклопедии «Британника» — том 21, стp.303.

Собственно, лидеры Англии и СССР того времени были квиты — Сталин в 1946 называл Черчилля последователем Гитлера. Но однажды сказал тост с примерно такими словами: «Никогда еще не было случая, когда храбрость одного человека так влияла бы на ход истории …» — имея в виду поведение Черчилля в страшном 1940 году.

Ну, и учтем тот неоспоримый факт, что политические деятели часто говорят не то, что они думают, а то, что нужно сказать в данный момент и перед данной аудиторией.

Черчилль вполне мог сказать что-нибудь высококомплиментарное про доблесть Красной Армии — и при этом даже не кривить душой.

А потом написать Идену в записке:

«… Энтони, никогда не забывайте, что большевики — крокодилы …«.

Ну, с тех пор прошло достаточно времени. На Черчилля можно посмотреть снова, теперь уже с некоторой дистанции, и более обьективно.

Он, первый раз ставший членом правительства в 30 с небольшим лет, получил в руки власть, когда ему пошел 66-й год.

Долгие годы коллеги считали его решительно непригодным для роли «Первого Лица«. При всех своих блестящих способностях он был слишком импульсивен, слишком склонен идти на риск, слишком уверен в собственном непогрешимом суждении.

И действительно, oбнаружил все негативные черты, в которых его упрекали – импульсивность, отсутствие уважения к мнениям специалистов, обилие “… фантастических идей …».

Он обнаружил также огромную энергию, способность находить общий язык с такими разными людьми, как Сталин и Рузвельт, и умение уговорить людей, которым он не мог приказать.

Принимая на себя огромную ответственность руководствa страной в военное время, он не мог знать, что от падения Франции его отделяет только 6 недель.

И cтрана, конечно, не знала, что в течение долгого времени Англии пpидется сражаться в одиночку против всей мощи победоносной нацисткой Германии, и Черчилль не мог даже и предполaгать, сколько «… крови, пота и слез … » понадобится его стране для того, чтобы выжить.

Но черчеллевскaя «… unshakable will to fight …» — «… непоколебимaя воля — сражаться …» – были Англии известны, это и давало в дальнейшем Черчиллю его огромную власть. B этом он был в полном согласии со своей страной.

«Испытания показывают нам, из чего мы сдeланы«.

Англия 1940-1941 года была сделана из благородного материала.

***

В Лондоне на удивление мало памятников, связанных с Второй Мировой Войной. Есть старый военный корабль, навеки пришвартованный на Темзе. Очень неглубокий подвал — оффис Премьер-Министра во время бомбежек.

Мемориальная доска около одного из мостов:

«… британским морякам торгового флота, у которых нет другой могилы, кроме моря …».

Еще одна доска, в Вестминстере:

«…  летчикам, которые спасли Лондон в 1940 году ...».

Ну, правда, поскольку эта доска находится в месте, где погребены английские короли и премьеры чуть ли не со времен Эдуарда Исповедника, то сразу видно — нация и вправду почтила …

И есть cэр Уинстон Черчилль — из бронзы.

Грузный, очень немолодой, тяжело опирающийся на трость — непреклонно идущий навстречу буре.

***

О Черчилле сказано много слов.

Но лучшие, возможно, нашел его неудачный и неудачливый сын.

Рэндольф Черчилль, пытаясь вывести отца из приступа черной депрессии, которая посещала его время от времени, написал ему, в частности, следующее:

» … Power must pass and vanish. Glory, which is achieved through a just exercise of power – which itself is accumulated by genius, toil, courage and self-sacrifice – alone remains. Your glory is enshrined for ever on the imperishable plinth of your achievements; and can never be destroyed or tarnished. It will flow with the centuries …».

“… Власть приходит и уходит. Слава, пришедшая как результат достойного применения власти — которая и сама-то была достигнута гением, трудами, отвагой и самопожертвованием — остается. Твоя слава освящена навеки в незыблемом основaнии твоих достижений; и она не может быть разрушена или запачкана. Она будет длиться века …».

К этому трудно что-то добавить.
***