Автор: Генрих Шмеркин
Семьяне
лирическая комедия,
литсценарий
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
ФЛИБУСТИНА ФТОРОВА (ФЛИ), 45-летняя женщина неброской наружности, в недавнем прошлом – популярный автор и исполнитель бардовских песен.
КОНСТАНТИН ФТОРОВ, бывший муж Флибустины. Голубоглазый красавец сорока пяти лет. В прошлом – успешный поэт, трудится на театральной ниве, монтировщиком декораций.
ЛЯЛЯ ГУЗЕЙКИНА, симпатичная разбитная дамочка с нечеловеческим обаянием. Вторая жена Фторова. Трудится в одном театре с Фторовым, распространительницей билетов. Моложе Флибустины на 6 лет.
МОДЕСТ ГУЗЕЙКИН, родной брат Ляли. Безработный тридцати семи лет.
ВОВАН, сосед Модеста, тоже безработный. Мачо лет тридцати пяти.
МАША КОВАЛЁВА, сокурсница и когдатошняя близкая подруга Флибустины. Учительница музыки.
САША КОВАЛЁВ, электро-инженер; муж Маши.
БОГДАН, шофёр. Правильный мужик, немолод.
ЕВСЕЙ ГРИГОРЬЕВИЧ ДОБРЫКИН, импресарио, организатор концертов.
МОЛОТКОВ СЕРГЕЙ ПЕТРОВИЧ, директор банка «Плавбассейн».
МОЛОТКОВ ПЁТР АНДРИАНОВИЧ, почётный пенсионер, отец Сергея Петровича.
ФАЛИН ФРОЛ АКИМОВИЧ, директор молодёжного центра «Гнездо Юных Чаяний».
Школьная директриса.
Соседка.
Театральные актёры, зав монтировочным цехом, билетёрши, школьники.
В сценарии использованы:
песни Елены Казанцевой «На извозчике едет Алёшенька», «Айседора Дункан», «Ты ушёл», «Матрас».
стихотворения Олега Яковлева «В тихой улице с неба стаями…» и «Ударит плетью дождь по крыше…»;
ЭПИЗОД I
Постсоветский город Тэцк, Россия, середина нулевых. Тёплое майское утро.
602-й микрорайон: череда бетонных гаражей, облупленные девятиэтажки. Вдоль гаражей чуть ли не бежит симпатичная, наделённая нечеловеческим обаянием дамочка лет тридцати девяти, в джинсовой «робе», с хозяйственной сумкой через плечо. Отпирает один из гаражей, плюхается за руль старенького, раздолбанного жигулёнка, включает зажигание. Автомобиль мёртв, женщина поднимает капот, что-то рассматривает, поправляет… Снова пробует завести – результат тот же. Губы шепчут проклятия, она покидает гараж и спешит к трамвайной остановке.
ЭПИЗОД II
По грохочущим рельсам мчится трамвай, у окна, позёвывая, сидит наша дамочка. Остановка «Железнодорожный вокзал», женщина торопливо выходит. На глаза ей попадается очередь за пирожками. Расталкивая «очередников», продирается к лоточнице, суёт деньги и получает кулёк с тремя подгоревшими, истекающими фритюром пирожками. Бежит к кассам, берёт билет – снова без очереди, бойко «дорысачивает» до перрона, влетает в электричку, двери закрываются, электричка трогается. Женщина переводит дух, проходит в вагон, садится. Достаёт из сумки пирожки и термос с чаем… Электричка тащится сначала городом, затем набирает скорость и мчится полями, лесами, посёлками – с множеством остановок, на которых подсаживаются «глубинные» российские бабы и мужики…
На одной из станций женщина пересаживается на автобус. Едет аж до остановки Школа. Проходит пару хибар, возникает 2-этажный дом с большими окнами и табличкой «Остромушинская общеобразовательная средняя школа №1».
Заливисто гремит колокольчик, на площадку перед школой выскакивает разновозрастная, одетая кто во что ребятня, часть бежит к разместившимся неподалёку дощатым сортирам с вензелями М и Ж.
Дамочка проходит в просторную светлую комнату с портретом молодого Путина. Под портретом, за массивным столом, сидит директриса. Завидев посетительницу, директриса торопливо лезет в ящик письменного стола и достаёт внушительную пачку потрёпанных купюр.
– Ну? – беззвучно спрашивает дамочка (камера наблюдает за происходящим сквозь оконное стекло; текст, произносимый персонажами, неслышен).
– Собрали, – утвердительно кивнув, отвечает – одними губами – директриса. И передаёт ей денежную пачку.
Дамочка сноровисто пересчитывает деньги, затем отсчитывает несколько купюр и протягивает директрисе.
«Ну что вы, что вы?» – отстраняющий жест директрисы.
«Возьмите, прошу… Ваша доля…» – настаивает дамочка и кладёт деньги на стол.
«Спасибо…» – директриса берёт «долю» и прячет в кармашек жакета.
Дамочка оборачивает денежную пачку целлофаном, пристраивает на дно сумки и достаёт стопочку бумажных листов голубого цвета – с «неразрезанными» театральными билетиками. Протягивает директрисе, та прячет их в выдвижной ящик.
Женщина подхватывает сумку и спешит на автобус.
ЭПИЗОД III
Площадь перед Театром Юного Зрителя запружена пустыми автобусами с надписью «Дети». Униформированные привратницы проверяют билетики на входе. Зрительный зал набит школьниками, преимущественно младшеклассниками. Занавес открывается, на сцене – королевский замок средней руки, с башенкой и балконом. Ночь, ветер, непогода, массивная дубовая дверь. К замку, опираясь на свой нищенский посох, бредёт усталый странник с узелком за плечами. Дети вертят головами, галдят, болтают, билетёрши снуют по проходам и громко шикают.
Странник взбирается на крыльцо и, тщательно прикрывая лицо шляпой, стучится в дубовую дверь.
СТРАННИК: Скорей, откройте мне, прошу! Устал с дороги я смертельно…
На балконе появляется заспанный король в шлафроке и короне набекрень.
КОРОЛЬ (спросонок): Эй, кто там?! Слышу! Погоди… Имей хоть чуточку терпенья… (Исчезает в балконном проёме.)
СТРАННИК (Снова стучится – по-прежнему прикрывая лицо.): Молю, во имя всех святых! Впустите на ночлег бродягу! Не ел в пути я восемь дней, продрог, как тысяча мастифов…
На балконе вновь появляется король, в руках – канделябр с тремя горящими электрическими лампочками.
КОРОЛЬ: Но кто же ты? Прошу, ответь! И не скрывай лица, о странник! И почему в столь поздний час… мой сон посмел ты потревожить? Ведь, как известно… (перегибается с канделябром через перила, чтобы лучше разглядеть странника) по ночам…
Треск фанеры. Декорация замка – вместе с балконом и престарелым королём – обрушивается на пол, погребая под собой и короля, и странника.
Восторженный визг ребятни, перекошенные лица билетёрш, крики и стоны, доносящиеся со сцены.
Занавес суетливо задёргивается, на авансцене появляется наша дамочка, она поднимает руку – и уверенным голосом объявляет:
– Дорогие друзья! Администрация театра приносит свои извинения. Дефект будет устранён в кратчайшее время, просьба оставаться на местах!
Сдавленные крики Короля и Странника, приглушённый стук молотков.
Камера переносится по ту сторону занавеса. Несколько очаровательных фрейлин оказывают медпомощь пострадавшему Королю, а заодно и Страннику, трое рабочих заново приколачивают декорации замка. Один из работяг – голубоглазый благообразный мужчина лет сорока пяти, с интеллигентным лицом, это Константин Фторов. Рядом с ним стоит взбешённый зав монтировочным цехом, с топориком за поясом, и орёт: «Ну на хера тебе это, Костя, на хера?! Снова на соплях, сука, пришпандорил! Двух живых людей чуть не ухайдокал!.. Вон отсюда, пень безрукий, ты уволен!».
Константин кладёт молоток и понурясь направляется к боковой кулисе.
– Костя, куда? – появляется «наша дамочка».
– Куда надо, Ляля Михайловна! – выкрикивает зав монтировочным цехом. – У вашего мужика… руки из жопы!.. Дальше так продолжаться не может.
– Да… Продолжаться так не может, – вздыхает дамочка (Ляля Михайловна Гузейкина). И наклонившись к уху главного монтировщика, негромко вещает:
– Сегодня, Олег Ефремович, от вас… опять разит как из винной бочки. Что ты бухаешь, «уважаемый»? Портвешок? Зосю? Боярышник?.. И учти – ещё одно кривое слово… и с тобой распрощаются!..
– Тоже мне… Распространительница билетов, а форсу… – недовольно бурчит монтировщик.
– Не обращай внимания, Костя, – бросает мужу Ляля. – Продолжай.
Фторов возвращается на место, снова берётся за работу.
Затемнение.
Снова звучит музыка, занавес открывается вновь. Странник, чуть прихрамывая (уже без посоха), взбирается на крыльцо, стучится: «Скорей, откройте мне, прошу! Устал с дороги я смертельно…» На балкон, тяжело опираясь на его нищенский посох, выковыливает король…
ЭПИЗОД IV
Уже знакомый зрителю 602-й микрорайон, с его гаражами и девятиэтажками (см. эпизод I).
Звёздная майская ночь, окна погашены, людей не видать. Камера «проникает» через окно в одну из комнат… В полумраке – велотренажёр, платяной шкаф с зеркалом во всю дверцу. На кровати, раскрывшись, спят двое: монтировщик декораций Костя Фторов и его нынешняя жена Ляля, распространительница билетов, женщина ему под стать.
Полюбовавшись спящей парой, камера покидает супружескую спальню, «порхает» над ночным Тэцком и зависает над центром города. На экране – «доходный» дом дореволюционной постройки. На последнем, четвёртом этаже светится окно.
ЭПИЗОД V
Камера летит, как бабочка на свет, и «залетает» внутрь. Перед зрителем – просторная комната в коммуналке. Книжные полки, обшарпанные обои, тумбочка с телефоном. Люстра и торшер обеспечивают полную иллюминацию, телевизор орёт. На расстеленном диване спит без задних ног 45-летняя женщина неброской внешности, на стене висит запылившаяся, видавшая виды концертная гитара.
Настенные часы, отрывной календарь.
Несколько старых афиш: хозяйка с гитарой перед микрофоном, поверх – огромными буквами: «Флибустина Фторова».
В уголке под потолком, словно икона – выцветшее свадебное фото, на нём – она с женихом, обоим по 20 лет. Жених – красавчик с вдохновенным взором; это молодой Костя Фторов (именно его, «повзрослевшего» на четверть века, видел зритель в предыдущих эпизодах).
С телеэкрана ещё не старый (безботоксный?) Путин докладывает об экономических и политических успехах страны в период второго срока его президентства.
Долго и настойчиво звонит телефон.
Фторова продирает глаза, нашаривает трубку:
– Да?..
– Флибустина? Извините за беспокойство! Это из Краснобельска… – раздаётся глухой мужской голос.
Фторова протягивает руку к дистанционному пульту, выключает телевизор.
– Извините, откуда? – всполошено переспрашивает Флибустина, нервно закуривая.
– Из Краснобельска. Моя фамилия…
– Саша, ты?! Что случилось? – тревожится она.
– Моя фамилия Добрыкин… Евсей Григорьевич. Я вас уже когда-то приглашал… В Семиводск, если помните…
– Да, слушаю.
– Как у вас дела? Что вообще?
– Всё нормально, Алексей Григорьевич.
– Евсей Григорьевич, – поправляет голос.
– Извините… Евсей…
– Как муж?
– Нормально.
– Функционирует?
– В смысле?
– Стихи пишет?
– Да… – с неуверенностью в голосе отвечает Фли.
– Молодец!.. Хочу пригласить вас снова…
И предлагает полновесный концерт из двух отделений. На этот раз – в Краснобельске. Шесть часов езды, в субботу, на следующей неделе. Причём не где-нибудь, а на крутом корпоративе – за весьма приличное вознаграждение (называет сумму). Доставят туда и обратно. С комфортом.
– Вы свободны?..
– Лично я? – осторожно спрашивает Фторова.
– Да. С мужем… как в Семиводске…
Пауза, Фли молчит.
– Минуточку, – выдавливает из себя Фли, – сейчас посмотрю наше расписание… (Пауза.) Ещё раз, как вы сказали? В субботу?
– Да, 14 мая. Через 9 дней.
Фторова бросает трубку на постель, и, горько затягиваясь табачным дымом (никакого расписания, естественно, не существует), мучительно обдумывает сложившуюся ситуацию. Наконец, решение принято, она гасит сигарету и берёт трубку:
– …Тут у меня записано… в общем, я свободна. А насчёт Кости – не уверена. Он так сладко спит… (Бросает взгляд на свой пустой диван.) Не хочу его будить. Утречком спрошу… Но вообще-то… в настоящее время… (вздыхает) он занят… до чрезвычайности… Так что, скорей всего, к сожалению…
– О’кэй, – говорит Организатор, – Университетская 5, квартира 17? Как и прежде четвёртый этаж?!
– Откуда вы знаете?
– Нет, вы точно всё забыли! В прошлый раз я лично(!) за вами заезжал. Ваш Костя потом ещё – всю дорогу про Усть-Илимск рассказывал, как они там с совписами мёрзлую водку в парилке размораживали!.. Я ещё подумал: как же они её размораживали?! Если водка вообще не замерзает!
– А что им такую продали, палёную – которая замерзает, – решительно заявляет Фторова, – вам в голову не приходило?!
– Пусть будет так, Флибустиночка…
Разговор заканчивается, Фторова кладёт трубку и гасит свет…
ЭПИЗОД VI
Молодёжный центр «Гнездо Юных Чаяний» (бывший районный Дом Пионеров). Перед директором сидит Фторова и, нервно теребя свою сумочку, выслушивает его тираду:
– Поверьте, Флибустина Станиславовна, ничего личного… Мы ценим вас и ваши былые заслуги. И помним ваш вклад… в дело популяризации… нашего культурного наследия… Я понимаю… бардовская песня – это и поэзия, и музыка… В одном, так сказать, флаконе! И это очень даже прекрасно, это развивает наших подростков творчески. Поднимает их духовный… и интеллектуальный уровень. Но… предприятие у нас – чисто коммерческое, мы идём на поводу у спроса… Так, например, нами объявлен дополнительный набор в студию юных рекламщиков… В секцию будущих менеджеров по продажам! Люди голосуют рублём. И мы не можем платить зарплату руководителю, у которого в кружке… всего четыре участника. И я с добрым сердцем… просто сократил бы вам зарплату и оставил всё по-прежнему, но увы! Вы получаете зарплатный минимум… И снизить его – я не имею никакого человеческого права…
– Да, понимаю…
– Однако, если у вас… есть желание продолжить…
– Да, Фрол Акимович, пожалуйста… – с надеждой в голосе говорит Фторова.
– Через месяц увольняется Дуняша…
– Уборщица? – недоуменно переспрашивает Фли…
ЭПИЗОД VII
Двадцать лет до описываемых событий, год 1985-й, прохладное ноябрьское утро.
Тот же «доходный» дом, та же комната в коммуналке. Тот же диван, те же, ещё не обшарпанные обои и новёхонькая, поблескивающая лаком гитара на стене.
За окном – праздничные колонны демонстрантов с портретами Ленина, Горбачёва и транспарантами «Да здравствует 68-я годовщина великого Октября!», «Победа коммунизма неизбежна!», «Превратим родной Тэцк в город образцовой культуры!». Духовые оркестры, оглушительный калейдоскоп бравурных маршей.
За обеденным столом, о чём-то беседуя, завтракает ещё не разведенная (и сразу видно – счастливая!) супружеская пара, обоим под двадцать пять. Это Флибустина и Константин Фторовы. Их свадебная, ещё не выцветшая фотография висит не «иконкой» в уголке, а по центру стены, над диваном.
На телевизионном экране появляется заставка «Новости культуры», демонстрируется выступление эстрадно-симфонического оркестра «Тэцкие музы» (молодые изящные скрипачки, пугливо поглядывая в камеру, водят смычками по струнам). Мужчина и женщина продолжают беседу, не обращая внимания на телевизор. Ни скрипок, ни беседы зрителю не слышно, всё забивает треск барабанов, доносящийся из открытой форточки, гром турецких тарелок и медных труб. Внезапно женщина прерывает мужа и указывает на телевизор. На лице – радостное изумление.
Крупным планом – телеэкран. На нём – он, её муж! Перед микрофоном. С просветлённым взглядом. Отрешённо рубя рукой воздух, читает что-то наизусть. Похоже – стихи. Публика восторженно аплодирует.
Смена кадра, у микрофона уже не Фторов, а она – с гитарой, проникновенно что-то поёт. И снова – аплодисменты.
Далее – сцена из спектакля «Залп Авроры» местного драмтеатра, с участием В.И.Ленина и др. рев. деятелей.
ЭПИЗОД VIII
«Гнездо Юных Чаяний», продолжение диалога Флибустины и директора.
– Да, уборщица, – подтверждает директор. – И вы беспрепятственно сможете перенять закреплённую за ней территорию. И параллельно, на общественных, так сказать, началах, продолжить работу по выращиванию молодых талантов. Двенадцатая аудитория по-прежнему за вами. Регулярно – вторник, пятница, с шестнадцати ноль-ноль до восемнадцати ноль-ноль, никто вас оттуда не гонит. А если и…
– Спасибо, Фрол Акимович, я подумаю, – обрывает его Фторова.
Она поднимается со стула, вешает сумочку на плечо и, низко опустив голову, направляется к выходу.
По дороге домой – заходит в магазин, покупает хлеб, перловку, макароны, кефир, сигареты, укладывает в матерчатую котомку.
Входит в свой подъезд, заглядывает в почтовый ящик и обнаруживает там небольшой, перетянутый скотчем свёрток. Пытается надорвать; свёрток вздрагивает, раскрывается и… По лестничной площадке разлетаются ассигнации. Изумлённая Фторова, суетливо оглядываясь по сторонам, начинает их подбирать.
…Сумочка наполнена до отказа, Фли спешно освобождает котомку от продуктов и начинает затаривать её деньгами. Дверь подъезда отворяется и появляется грузная, неопрятно одетая женщина глубоко пенсионного возраста. При виде такого «поля чудес» пенсионерка выкатывает глаза и, окатив Фторову презрительным взглядом, цедит сквозь зубы: «Это с каких же это херов?!». После чего, держась за перила, с вялыми проклятиями, поднимается, приставным шагом, к себе в нору.
Фторова, собрав подчистую всё свалившееся на неё счастье, взбегает на четвёртый этаж, в свою квартиру, вытряхивает деньги на диван и, освободив таком образом котомку, делает ещё одну ходку – за оставленными на лестнице макаронами, перловкой и другими ингредиентами своего более чем скромного рациона.
Среди купюр она обнаруживает записку:
«Уважаемая Флибустина Станиславовна! Оставляю Вам предоплату (далее в записке указана обещанная сумма в полном объёме). Должен убегать на обратный поезд, ждал Вас до половины первого. Ваш Евсей Григорьевич».
– Да… Краснобельск, Краснобельск… – радостно шепчет Фли.
ЭПИЗОД IX
Видеоряд 1 (озвучку см. ниже):
Фторова берёт одну из купюр (ускоренная прокрутка) и летит в тот самый гастроном, куда только что заходила. Заинтересованно рассматривает витрины с экзотическими продуктами, «гуляет по буфету», выбирает, пробует на вкус. Покупает ананас, осетрину, палку салями, коробку конфет, пирожное «картошка», пачку дорогих сигарет и бутылку дорогого вина. Возвращается домой, накрывает на стол (конец ускоренной прокрутки), неспешно выпивает бокальчик и, не прикасаясь к деликатесам – а лишь любуясь ими, сладко закуривает.
Озвучка видеоряда 1:
ГОЛОС ЗА КАДРОМ: «В городе Краснобельске вот уже 20 лет проживала со своим мужем Маша Ковалёва, сокурсница и старинная приятельница Флибустины. Замуж обе подруги вышли одновременно – как только окончили музучилище. Фли – за подающего надежды поэта Костю Фторова, Маша – за будущего инженера Сашу Ковалёва. Маша уехала с Сашей в Краснобельск, куда тот получил распределение, а Флибустина с Костей остались в родном Тэцке, и всё у них – до поры до времени – складывалось прекрасно…».
Видеоряд 2 (озвучка отсутствует):
Фли достаёт с полки фотоальбом, усаживается в кресло и, подобрав ноги под себя, открывает на одной из страниц…
Видеоряд 3 (озвучку см. ниже):
Крупным планом: перелистываемые фотографии, на которых она рядом со своим бывшим мужем Костей.
Озвучка видеоряда 3:
ГОЛОС ЗА КАДРОМ: «Как он мог? Как хватило ума у этого человека – уйти от неё к какой-то хабалке?! Своё одиночество Флибустина не афиширует… Она скрывает его от кого только можно, стараясь выглядеть в глазах людей вполне успешной, устроенной в личной жизни. Стремясь тем самым доказать, что родились под счастливой звездой и главный свой жизненный выбор сделала безошибочно. Именно по этой причине – она избегает родственников и старых приятелей. И почти не перезванивается со своей давнишней подругой Машей… О предстоящем своём визите в тот самый Краснобельск – где живёт Маша! – Флибустина ей не сообщает, опасаясь, что при встрече не удержится и поделится снедающим её горем. И всё же… А вдруг?.. Вдруг он согласится? И она увидит его вновь! И они вместе совершат маленькое “семейное” путешествие. А там… Или – пусть даже не согласится! Можно просто позвонить – чтобы услышать его голос…».
Видеоряд 4 (озвучку см. ниже):
Фторова задумывается. В глазах то вспыхивают, то снова гаснут искорки надежды. Глаза закрываются… Она роняет голову на грудь и засыпает.
Озвучка видеоряда 4:
ГОЛОС ЗА КАДРОМ: «Флибустина долго борется с собой… И здравый смысл, наконец, побеждает. Дурацкую эту мысль она выбрасывает из головы».
Затемнение.
ЭПИЗОД X
Фли по-прежнему дремлет в кресле. И снова её будит звонок, и снова это Евсей Григорьевич. Организатор справляется, заглядывала ли она в почтовый ящик. И спрашивает, что решил Костя.
– Как и ожидалось… – лаконично сообщает Фли.
– Может, дадите ему трубочку?
– Его нет… Будет позже. У него выступление… в лектории…
– Слушайте меня внимательно, Флибустина. Мне кажется… я не могу быть уверен, но… Думаю, вы… ох как не пожалеете…
И сообщает, что всё-таки, если она будет не одна, а вдвоём с поэтом Константином Фторовым, сумма вознаграждения увеличится на порядок.
Фли задумывается.
ГОЛОС ЗА КАДРОМ: «А вдруг Костя тоже… сидит сейчас на мели? И деньги ему – придутся как нельзя кстати?»
ЭПИЗОД XI
Фторова звонит бывшему мужу и передаёт слова Евсея.
– Послушай… а ты с кем сейчас разговариваешь? – хохоча спрашивает Фторов. Короткие гудки – это Флибустина бросила трубку.
Он тут же перезванивает.
– Ну?
– Только не вешай… – голос Фторова. – Этот Евсей в порядке? Мозгами не поехал?
– Не похоже.
– Так что?! В Краснобельск?
– В Краснобельск.
– Хочет, чтоб я стишки почитал?
– Да. Стишки.
– А может, заместо стишков… ему чего-нибудь пришпандорить… куда-нибудь? (смеётся). Так это – с дорогой душой. Я сейчас по этой части. Правда, качество… не гарантирую…
– Не пишешь? – спрашивает Флибустина после небольшой паузы.
– Десять лет, как.
– На прозу перешёл?
– Я сказал: ничего не пишу…
– Так поедешь?.. Или нет?
– Нет.
– И деньги не нужны?
– Нужны. Но не таким макаром…
– С Ковалёвыми бы… повидался…
– С удовольствием! Но…
– Так что? Нет?
– Успехов!
– И тебе.
Флибустина вешает трубку.
ЭПИЗОД XII
Квартира Ляли и Константина, короткие гудки. Разговор окончен, Фторов задумчиво опускает трубку.
Ляли дома нет, Константин нервно ходит по комнате; разговор с Фли всколыхнул в нём воспоминания…
ЭПИЗОД XIII
Следующий вечер, комната Флибустины.
Фли достаёт из шкафчика недопитую бутылку вина, наливает полбокала, делает глоток и прячет бутылку обратно…
Звонит телефон, это Евсей:
– Флибустиночка? Новости есть?
– Нет.
– Муж не сможет? Или ещё не решил?
– Не сможет.
– Ну… на нет и суда нет, пригласим музыкантов. Так что, всего хорошего, и до встречи! Мы в расчёте.
– До встречи.
ЭПИЗОД XIV
Раннее утро, спальня Ляли и Константина.
Ляля тихонько, чтобы не разбудить мужа, встаёт с постели, заваривает термос чая и укладывает в сумку. Натягивает свою джинсовую робу, хватает сумку и бесшумно покидает жилище. Снова едва ли не бежит вдоль гаражей, с сумкой через плечо.
Затемнение.
Константин просыпается, проходит в кладовку, снимает с полки запылённый картонный ящик. Раскрывает, достаёт машинописные листы со столбцами стихов, стихотворные сборники с именем «Константин Фторов» на обложке. Начинает просматривать…
Затемнение.
Фторов с блаженной улыбкой отрывает взгляд от очередного машинописного листа, берёт трубку и набирает номер.
Вид из окна: первоклашки с ранцами за плечами, возвращающиеся из школы, солнце в зените.
ЭПИЗОД XV
В комнате Флибустины звонит телефон.
– Ты знаешь… – раздаётся в трубке.
– Что, надумал? – усмехается Фли.
– Да… Попробую.
– Поздно, Костя – они наймут музыкантов. Гонорар уже не тот… Так что… если ты ради денег…
– Ой, причём тут…
– Ну ладно, да так да… – перебивает его Флибустина.
– Спасибо, Фли.
– А я попробую ему позвонить. Может, ещё можно… переиграть.
– Только прошу… Никому там… не распространяйся…
– Насчёт?
– Что не пишу уже.
– Мог бы и не говорить.
Затемнение.
Флибустина звонит Евсею.
– Да? – на том конце провода.
– Евсей Григорьевич? Это Фторова. Костя сможет!
– Да?.. Но я уже договорился с людьми, смета утрясена… О доплате речи быть не может…
– Ничего, как-нибудь переморгаем, – улыбается Фли. – У Кости отменилась поездка… в Питер…
– Вы ставите меня в неудобное…
– Я же вам говорю: ничего страшного!
– Приятно слышать. Спасибо, ждём.
– Да, Евсей Григорьевич, и ещё… Вы не подскажете, где у вас… можно попить хорошего кофе… в уютной обстановке?
– В самом центре, Флибустиночка. Рядом с кинотеатром «Нефтяник России». Кофейня «Джезва». Недавно открылась. Там ещё – фирменный салат: клюква, орехи, ташкентская дыня и, кажется, киви. Скажете шофёру, он отвезёт.
– Прекрасно! – восклицает Фторова.
И на радостях звонит в Краснобельск, Ковалёвым.
– Да? – женский голос.
– Машка, ты?
– Фли?.. Привет!
– Приветик! Как дела?
– Нормально. А у вас?
– И у нас тоже. Всё прекрасно. Четырнадцатого, с Костиком… будем у вас! Даём концерт, на каком-то корпоративе… Увидимся?
– Ну… можно…
– Посидим, поокаем… Говорят, у вас там… кофейня «Джезва», отличное место.
– Да, слыхала.
– Салат из клюквы, киви… чего-то ещё…
– Да-да… Я не против, – говорит Маша после некоторой паузы.
– Тогда до встречи! Созвонимся!
ГОЛОС ЗА КАДРОМ: «Фли искренне рада – они, наконец, повидаются, она предъявит мужа…
Попьют кофе, поболтают и разбегутся, не вдаваясь в подробности её теперешнего существования».
ЭПИЗОД XVI
Проходит несколько дней.
Комната Флибустины. Звонит телефон, это Маша.
– Привет, Фли!
– Привет!
– Ты знаешь… Мы тут… с Сашей посовещались… Всё-таки… Ну что там – киви да клюква… для здоровых мужиков? Давайте лучше у нас. Я всё приготовлю… (следует слюноточивый перечень холодных и горячих закусок).
Фли в смятении.
ГОЛОС ЗА КАДРОМ: «Возражать против такого аргумента было просто нечем… И Фли растерялась. В кофейне это одно, а «дома» – совсем другое. Они посидят, расслабятся… Пойдут воспоминания, откровения, и сболтнёт она что-нибудь, как последняя дура, обязательно сболтнёт, или Костик ляпнет что-то не в тему, и поймут Маша с Сашей, как обстоят дела на самом деле, и предстанет пред ними весь ужас её существования, и останется она в их глазах жалкой лгуньей на всю жизнь…»
ЭПИЗОД XVII
Флибустина тут же звонит Константину:
– Костя, звонила Маша. Она… приглашает к себе, на ужин.
– Что ж… Хорошо…
– Да, но… Я никого не извещала…
– О чём?
– Что мы с тобой… Ну ты понял…
– И что теперь делать?
– Ничего. Сделать вид, что всё у нас… по-прежнему. Иначе… придётся всё отменить.
– Как скажешь, Фли! – сходу соглашается настроившийся на выступление Фторов.
ЭПИЗОД XVIII
Театр, закулисье. Просторный холл: служебный буфет, гардероб. Перед стареньким «общеактёрским» телевизором – кот Базилио, Дуремар, три Пиявки, две Лягушки и пять Личинок Водяного Жука. За одним из столиков «перекусывают», о чём-то беседуя, Карабас-Барабас и Лиса-Алиса.
У противопожарного стенда стоят Ляля и облачённый в спецовку Константин, они горячо что-то обсуждают.
– Без проблем, Костя… – раздражённо говорит Ляля, – поступай как понимаешь.
– Спасибо, хорошо.
– Нет!.. Как у неё только язык повернулся – предложить тебе такое? На что она рассчитывает? Что ты к ней вернёшься?!
– Ничего не рассчитывает. Просто ей обидно…
– О, как ты её понимаешь! Если б ты меня так понимал! Как её!
– Ляля, прошу тебя!
– Тогда поедем вместе!
– И что ты там будешь делать?
– А ничего! Просто поприсутствовать хочу. И на «бенефисе» вашем парном, и на сабантуйчике… сердечном. Посмотреть хочу. Как ты из себя там Ромео корчить будешь. И Модю ещё прихвачу…
– Зачем?
– А пусть поменяет обстановку! Развлечётся чуток…
ЭПИЗОД XIX
Комната Флибустины.
Фли с гитарой, репетирует: «Я тоскую одна-одинёшенька, // Догорают в окне небеса. // На извозчике едет Алёшенька, // У него голубые глаза…»
Снова звонит телефон, это Фторов:
– Фли, короче… Понимаешь… Она хочет ехать с нами…
– Кто? Твоя нынешняя половина?
– Да, половина.
– Пусть едет.
– Хочет послушать концерт. И Ковалёвых с нами навестить…
– Да? А больше она ничего не хочет?!
– Хочет. Братца своего прихватить.
– Так что?! Нас пасёт пара «критиков»? В штатском? – усмехается Фли. – Приговор окончательный? И обжалованию не подлежит?
– Похоже.
– Я ж сказала: пусть едут.
– Спасибо, Фли.
– Только в качестве кого?
– Не знаю. Надо прикинуть…
Пауза.
– …Он моложе её? Или старше?
– Младше. На два года.
– Чудненько. Пусть будет её мужем. А она – моей подружкой… Нет, фанаткой! Которая ездит за мной по всей России!
– Фли… Ты уверена… что она… сможет сыграть роль твоей фанатки?
– Не подходит? Пожалуйста, ещё вариант. Она – твоя родственница. А братец – по-прежнему, её муж. Приехали погостить, на недельку. Вот мы их и взяли – чтоб не скучали в четырёх стенах!
– Фли, ты умничка. (С вопросительной интонацией): Что бы я без тебя…
Флибустина бросает трубку.
ЭПИЗОД XX
Отрывной календарь, два дня до концерта.
Фли звонит организатору.
– Да? – подходит к телефону Евсей.
– Евсей Григорьевич, тут такое дело… – мнётся Фли.
– Что? – обеспокоенный голос Евсея.
– Вы забронировали два места…
– Да… Кто-то не сможет? Что-то случилось?..
– Нет. Просто к нам Костины родственники… нагрянули. Из Ставрополя. Сестра и её муж. Некуда их девать, хотим захватить с собой.
– Ну, и?
– Вы не могли бы… забронировать ещё два места?
– Это всё?
– Да.
– Фу-ф… Ну зачем же, Флибустиночка Станиславовна, так пугать?.. Я уже чёрт знает что подумал… Конечно, конечно. Нет проблем. Как фамилии?
– Ой, сейчас не скажу… А можно без фамилий?
– Да. Я позвоню, пусть впишут ещё двух человек.
– Спасибо, Евсей Григорьевич.
– Ждём. Послезавтра в полдесятого – машина у вашего подъезда. Серый мерседес, записывайте номер…
ЭПИЗОД XXI
Бьющая по ушам музыка, свадебный дуэт (барабанщик и поющая клавишница) долабывает «Мы желаем счастья вам», праздничный стол уставлен бутылками, закусками и стеклянными вазочками с живыми тюльпанами. На весь экран – тупая раскрасневшаяся харя, наворачивающая оливье. Песня заканчивается, «харя» наливает себе стаканчик, лихо опрокидывает, утирает рот внешней стороной ладони, кривится и что есть силы гаркает:
– Горько!!!
– Горько! – подхватывают остальные.
– Раз! Два! Три! Четыре!.. – начинается дружный отсчёт.
Молодые (худенький чернявый жених и полненькая русоволосая невеста) дотягивают до одиннадцати. Раздаётся разочарованное «У-у-у…».
– Ну что ж, а теперь, как говорится, самое время… – говорит клавишница, завидев залихватскую троицу с лентами через плечо и с трёхлитровой банкой для пожертвований.
Не отрывая глаз от песенного талмуда, музыкантша зачитывает:
– Друзья и гости без сомненья пришли на свадьбу – с поздравленьем! Предоставляем право им вручить подарки молодым!
Начинается обряд одаривания.
Два молодых человека в костюмах и при галстуках, «косящие под гостей» и не имеющие никакого отношения ни к «стороне невесты», ни к «стороне жениха» (Модест – родной Лялин брательник и его приятель-сосед Вован) торопливо допивают-закусывают и, прихватив с собой «вне шухера» бутылку «Абсолюта», сматываются с чужого праздника жизни. По дороге домой (благо, это совсем рядом) обсуждают продолжающееся без них мероприятие.
– А невеста-то – «с икрой». Заметил?! – говорит Модест Вовану.
– Может, «с икрой», а может, просто похавать любит, – равнодушно отвечает Вован.
– Попка что надо, сисечки классные… Алёной, кажись, зовут?
– Ой, Модя, оно мне надо!..
– Ты б ей вдул?
– Слушай, Модя… Займи себя чем-нибудь… Ищи работу. А то совсем очмонеешь…
Заходят в свой подъезд, поднимаются по ступенькам.
– А ты? Не очмонеешь? – после некоторых размышлений спрашивает Модест.
– Я – нет. Я на баб мечталку не раскочегариваю… Пусть лучше они… на меня западают.
– А жениха – Ашраф…
– Ой, он мне нужен?!
– Или Ашир… Грузин, видать… Или азер…
Добираются до третьего этажа.
– Ну что, ко мне?.. Или к тебе? – спрашивает Модест, вытаскивая из-за пазухи бутылку.
– К тебе так тебе… – холодно отвечает Вован.
– У меня закуски ноль…
– Не очкуйте, сэр Джон, – говорит Вован и извлекает из одного кармана жменю тонко нарезанных кусочков колбасы, а из второго – пресловутую вазочку из-под тюльпанов, наполненную оливье.
Модест отпирает дверь, приятели проходят в квартиру.
ЭПИЗОД XXII
Утро 14 мая, квартира Ляли и Константина, на часах – половина девятого. Константин под душем.
Ляля – в полной боевой раскраске – укладывает в чемодан своё шикарное вечернее платье. Чай закипел, она берёт телефон, набирает номер… В трубке – длинные гудки.
Камера переносится в квартиру Модеста. Над холодильником – обворожительный фотопортрет Ляли.
Долго и настойчиво звонит телефон.
На столе – пустая бутылка из-под «Абсолюта», остатки оливье. На кровати, в костюме и галстуке, дрыхнет пьяный в стельку Модест. Не размыкая глаз, он лезет в карман брюк, достаёт трубку:
– Да…
– Модя, ты готов? – озабоченный голос Ляли.
– В смысле?
– Мы же едем… В Краснобельск. Ты помнишь?
– Я?.. Конечно…
– Будешь через сколько?
– А когда нужно?
– Ты издеваешься?
– Так когда?
– Сейчас!
– Ага… щас… железно…
Модест снова засыпает.
Снова звонит телефон. Модя просыпается, слазит с кровати и на четвереньках выползает на лестничную клетку. Взбирается – тем же макаром – на этаж выше, пытается встать на ноги, чтобы позвонить в дверь. Не получается. Оставаясь в той же позиции, стучится.
Дверь распахивается, на порог «на автопилоте» выруливает заспанный Вован, тоже в помятом костюме и галстуке.
– Вован, ты как? – спрашивает Модест.
– Ничего…
– Выручи, поедь! Вместо меня…
– Куда?
– А хер его… В какой-то Красновск…
– Что?
– Я обещал… Ляльке…
– Сеструхе?
– Ага…
– И что там делать?
– С ней поехать, будто ты… её муж…
– Ни хрена себе! Это та, что над холодильником?
– Ага.
– Ну дела… А что она? Со своим – разосралась?
– А хер их… Наверно!.. Не соображу… Головка бо-бо…
– Ни хрена се… Как раз тот случай… когда я бы… с чувством глубокого, так сказать…. Но…
– В гости сходите, всё будет зашибись. Бухло, поляна, всё на халяву… Скажешь, что ты – Модест… Она всё объяснит… Переночуете… и домой…
Вован тяжело задумывается.
ЭПИЗОД XXIII
Квартира Ляли и Константина.
Константин надевает джинсы, рубашку.
– Перекусим? – спрашивает Ляля.
– Какое там! Посмотри на часы.
– Ну ты у меня, Костя – прямо Корчагин какой-то!..
ЭПИЗОД XXIV
Фли стоит у своего подъезда, с дорожной сумкой и гитарой за плечами.
Рядом – Ляля и Константин. Их багаж – сумка и потёртый, внушительных размеров чемодан. Чуть поодаль приютился уже знакомый зрителю Лялин жигулёнок.
Ляля нервничает: Модеста всё нет.
Крупным планом: обеспокоенное лицо Ляли.
– Кстати, чтоб не забыть. Твоя половина… – слышится нарочито негромкий, заговорщицкий голос Флибустины.
«Ну вот, начинается… Что-то про меня!» – проносится в голове у Ляли.
Она оборачивается к своей «оппонентке» и видит, как та передаёт Константину пачку ассигнаций.
Ляля вздыхает, ловит на себе насмешливый взгляд Фторовой и снова отворачивается.
Подъезжает означенный мерс.
– Богдан, – представляется уже немолодой шофёр и начинает укладывать вещи в багажник.
Ляля моментально берёт себя в руки.
– Пожалуйста, не спешите… – просит она шофёра обворожительным тоном. – Подождём… моего мужа.
– А что, ещё не проснулся? – шутит (по-видимому) Богдан.
– Нет, он в аптеку… Сейчас будет…
Рядом с мерседесом тормозит что есть мочи велосипедист – поддатый мачо лет тридцати пяти, в помятом костюмчике и галстучке. Поддатый внимательно смотрит на Лялю, мысленно сравнивает её с фотопортретом, висящим у Моди над холодильником, и выкрикивает:
– Лялечка, ты?! Супруга моя… из…
Извлекает из кармана записку, зачитывает:
– Из Ставрополя!.. И братан её, Константин!
И, отчаянно борясь с силой земного тяготения, наконец-то, пристёгивает велик к трубе, торчащей из стены.
Озадаченный взгляд Ляли (кто такой?). Ошеломлённый взгляд Константина (что за дела?). Тревожный – Флибустины (ну и компания!..). И сочувственный – шофёра (это ж надо, с утра так нажраться!).
Поддатый усиленно подмаргивает.
– Да, мы здесь, – неуверенно отвечает незнакомцу Ляля.
И на всякий случай, по наитию, добавляет:
– Ляля это я, а Костя это он (указывает на Константина).
– А я Модест, ваш муж! – объявляет незнакомец и бросается её обнимать.
Фторов растерян, он не знает, что делать.
– Вот и сбегал… «в аптеку»… – усмехается в усы водитель.
– Вы кто?.. Где Модя?.. – тихонько спрашивает Ляля в процессе родственных объятий.
– Модя бухой… В дупель… Очень просил съездить… подменить… – интимным шёпотом сообщает поддатый.
Озабоченный взгляд Константина, он слышит, о чём речь.
– А я – евонный знакомый, Вовой звать… – игриво шепчет незнакомец.
– Может, не надо?.. – кивнув на поддатого, робко спрашивает Фли, апеллируя к бывшему мужу.
Вся сущность её протестует против этого маргинального типа.
Константин вопросительно смотрит на Лялю.
Голубое майское небо враз темнеет, налетает ветер, гремят раскаты грома.
Пассажиры спешно занимают места. Ляля распахивает заднюю дверцу, проталкивает Константина в салон и запрыгивает сама.
Реплика Ляли в сторону шофёра: «Сегодня – хочу рядом с братиком! Давно не виделись!». Она горячо обнимает «братика», целует в губы.
Смущённая Фли садится впереди, рядом с шофёром.
Пытается влезть и Вован – на заднее сидение, рядом с Лялей.
На город обрушивается ливень.
– А ну пошёл, алкашина!.. – выталкивает его под проливной дождь Ляля.
Мгновение, и Вована – хоть выжимай.
– Ну выпил человек, с кем не бывает?.. – подаёт голос шофёр.
Стремясь хоть как-то укрыться от хлещущих струй, промокший до нитки Вован натягивает пиджак на голову и стучится в окно автомобиля.
– Сказали тебе «пошёл», значит пошёл! – кричит ему Гузейкина.
– Милые бранятся – только тешатся, – вздыхает шофёр.
– Чего вылупился? Давай, поехали! – орёт на водилу Ляля.
– Ага, щас… – мрачно отвечает тот, достаёт из бардачка пластиковую скатёрку и, набросив её на себя, выскакивает из машины. Хватает Вована за рукав, открывает заднюю дверь, и, преодолев сопротивление Ляли, впихивает дрожащего, промокшего до нитки «отказника» в салон, рядом с ней.
– Богдан, вы чего? – визжит Ляля.
– Что за самоуправство?! – присоединяется к ней Флибустина.
– А то, уважаемые дамочки, что всякому произволу должен свой предел быть. Где это видано, чтоб законного мужа, как пса поганого, в такую непогодь выгонять! – огрызается успевший изрядно промокнуть Богдан.
Он включает мотор, затем «дворники».
– Как хотите, а я с этим типом не поеду, – решительно заявляет Фли.
– Как скажете, милости прошу! – указывает шофёр на выход. – Мне этот ваш бабский беспредел… уже вот где!
Вован хранит молчание.
– Фли, Лялечка! Ну пожалуйста! – просит Фторов.
– Что? Что ты сказал? – накидывается на него Ляля. – Я тебе покажу – «Фли»!
– Лялечка, прекрати! – бросает супруге Фторов и обращается к Богдану:
– Пожалуйста, поехали!
Шофёр врубает передачу и срывает машину с места.
ЭПИЗОД XXV
Мутные очертания гор, неразмеченное асфальтированное «шоссе» с множественными латками и выбоинами. Мерседес, осторожно продирающийся сквозь туман. Включённые фары, клюющие носом пассажиры, чертыхающийся шофёр. «Думал, хотя бы к четырём будем…» – бормочет он.
– Что, опаздываем? – интересуется Флибустина.
– После выступления… какие планы? – отвечает водитель, вопросом на вопрос.
– К приятелям подвезёте?
– А куда я денусь! Ехать куда?
– Минутку, – Фли роется в сумочке, затем вздыхает:
– В багажнике осталось…
И оборачивается назад, к Константину:
– Костя, адреса Ковалёвых… случайно не помнишь?
– Точно не скажу, – пожимает плечами Константин. Он нашаривает в кармане записную книжку, долго листает. И наконец зачитывает:
– Ковалёвы, Саша и Маша… Александра Матросова, 26.
– Александра Матросова? Двадцать шесть? Сделаем… – отвечает водитель.
Появляется синий щиток: «До Краснобельска – 12 км», Вован почти просох – в прямом и переносном смысле.
Затемнение.
Подъезжают к гостинице. На ресепшене приехавшая четвёрка получает ключи от двух двухместных номеров, Фли приходит в замешательство (хотя Евсей сделал всё, как она просила).
– Спать ляжет – с этим вахлаком… – шепчет мужу Ляля, пряча улыбку.
Константин пожимает плечами, подходит к Вовану и сквозь зубы, безапелляционным старшинским тоном, командует: «Сидишь здесь».
Поднимаются на этаж. Ляля налегке, Фли с дорожной сумкой. За плечами – футляр с гитарой.
Чуть позади – Фторов со своей сумкой и Лялиным чемоданом.
Немного подождав, поднимается и Вован.
Коротенько постучавшись, приоткрывает дверь одного из номеров, видит Флибустину и, пробормотав «Пардон» в ответ на гневное «Что вы себе позволяете?», спешно ретируется. Распахивает соседнюю: на кровати – раскрытый чемодан, над ним, в трусиках и бюстгальтере, склонилась Ляля, перебирающая свои наряды.
Ляля прикрывается первым попавшимся платьицем и кричит:
– Закрой дверь, козёл! С той стороны!
– Простите, Лялечка… Но вы как бы… моя жена, – ухмыляется Вован и продвигается в её направлении.
Шум спускаемой воды, из санузла вылетает Фторов.
– Гуляй отсюда, родственничек! – петушиным голосом кричит он и выталкивает нахала за дверь.
– Но-но, начальник… – криво усмехается Вован. И, позёвывая, направляется на своё место, в вестибюль.
ЭПИЗОД XXVI
Гостиничный апартамент Флибустины.
За пустым столом сидят Ляля, Фторов и Флибустина.
– Где-нибудь перекусим, – строит планы Ляля, – отдохнём….
– Нет-нет! – перебивает её Фли. – До начала полчаса. Выступим – и к Ковалёвым. Там посидим, и – сюда. Переночуем, позавтракаем – и домой…
– «Родственника» не берём, – категорично заявляет Фторов.
– Ни в коем случае! – поддерживает его Флибустина.
– Возражений нет, – очаровательно улыбаясь, произносит Ляля. – А то нажрётся опять и опозорит вас перед всеми…
ЭПИЗОД XXVII
Гостиница. Вован нервно расхаживает по вестибюлю и обдумывает ситуацию…
ЭПИЗОД XXVIII
Мерседес с Константином, Флибустиной и Лялей подъезжает к 2-этажному особняку с вывеской «Краснобельский филиал ООО Плавбас», на Ляле – её шикарное вечернее платье.
Их встречает 30-летний, одетый с иголочки «лондонский денди».
– Молотков Сергей Петрович, директор банка «Плавбассейн», – представляется денди и жмёт руки всем троим.
– Очень приятно познакомиться, – говорит он Флибустине, – я ваш давний поклонник.
И тут же обращается к Фторову:
– Прочитаете свою «Усть-Илимскую ГЭС»?
– Усть-Илимскую ГЭС? – растерянно переспрашивает Константин. – Отрывочек?
– Желательно, всю.
– Вы думаете, будут слушать?
– Мой отец её строил, был начальником треста Сибэлектромонтаж. Там, собственно, и поднялся. Сегодня он здесь… Из Москвы… Ему будет приятно…
– Попробую, – кивает Константин.
– И это, про него, чтоб обязательно было: «Мне говорил нач. треста Молотков, // Былинный витязь тридцати годков, // Готовый скалы горные свернуть, // Что выбрал для себя нелёгкий путь…» – наизусть цитирует К.Фторова директор банка. – Ну что, вспомнили? Товарища Молоткова?
– Если не ошибаюсь… Петра… Андреевича?.. – с неуверенностью в голосе произносит Фторов.
– Андриановича, – поправляет его хозяин.
– Ну конечно же, Андриановича! – расцветает в улыбке Фторов.
Появляется Евсей Григорьевич:
– Побудете ещё денёк? Машина, гостиница в вашем распоряжении.
– Не получится. Брату… – кивает на Константина Ляля, – завтра в театр.
– Вы работаете в театре? – спрашивает Евсей Григорьевич.
– Нет… – мгновенно открещивается Фторов.
– Как это нет? – тут же находится Ляля. – Можно подумать, что зав литчастью Тэцкого Государственного театра… это не работа…
– Ну да, – мямлит Константин. – Просто завтра… у меня доклад… об особенностях звукописи… в стихах позднего Блока…
Организатор проводит всех троих на второй этаж, в банкетный зал.
Столы накрыты, народ ещё не собрался. В углу – небольшой подиум с микрофонами на стойках.
– Перекусите? – предлагает организатор.
– Лично я нет, – отвечает Фторов.
– И я, пожалуй, нет… – присоединяется к нему Флибустина.
– А чего? Так и стихи свои про-воз-ве-щать собираешься, натощак? – обращается Ляля к Константину.
– Только так, – рубит с плеча Фторов, – поэт не должен быть сытым. Поэт должен быть голодный и злой!
– Интересно… Впервые от тебя такое слышу… – загадочно усмехается Ляля. – Буду иметь в виду.
Сжатые зубы, негодующий взгляд Фторова.
– Садись ешь, – зло говорит он Ляле.
– Не желаю, – заявляет та с обидой в голосе.
ЭПИЗОД XXIX
Гостиница, подсобка.
Столик для глажки белья, включённый утюг. На тумбочке лежит телефонная книга.
Раздетый до трусов (цвета беж) Вован старательно выглаживает брюки. На очереди – рубашка, галстук и пиджак.
ЭПИЗОД XXX
Продолжительные аплодисменты, восторженные взгляды публики, улыбающийся в усы холёный старик – Пётр Андрианович Молотков, сидящий рядом с сыном. Выступление Фторовых окончено, корпоративная вечеринка продолжается. На сцене появляется джазовый квартет: клавишник, ударные, контрабас, саксофон. Звучит музыка, несколько пар идёт танцевать. Константин приглашает Фли на танец, обескураженная Ляля – в своём шикарном вечернем платье – прячет глаза в пол. Танец идёт на коду, начинается следующий. Сияющая Фли прячет гитару; счастливый, без дураков, Константин забирает у неё тяжёлый футляр с инструментом. Своим выступлением пара явно довольна. Они молча переглядываются, в глазах у обоих искорки. Прихватывают подаренные букеты, идут на выход. С криком «Постойте!» их догоняет Евсей Григорьевич, вручает коробку конфет и бутылку виски.
Константин и Флибустина в сопровождении организатора, спускаются по лестнице. За ними, на своих высоких каблуках, ковыляет Ляля, взведенная, как курок дуэльного пистолета. На улице их ожидает мерседес с Богданом.
ЭПИЗОД XXXI
Гостиница, вестибюль.
Вован – в тщательно выглаженном костюмчике сидит в кресле и листает телефонную книгу.
«Он сказал: “Ковалёвы, Матросова 26…”» – шепчут губы. Наконец, находит нужную страницу. Утыкается пальцем в фамилию КовалёвА.Н. с припиской «ул. А.Матросова 26, кв.79».
– Квартира 79! – восклицает обрадованный Вован и вскакивает с места.
ЭПИЗОД XXXII
Мерседес мчит по вечернему городу. Фли по-прежнему на переднем сидении, рядом с водителем, Ляля с Константином – сзади. Путь довольно длинный – старый город, центр, новостройки «спальных» районов.
– Ну что, – улыбается Константин бывшей жене, – по-моему, вечер удался… По крайней мере, от себя я – такого не ожидал.
– Да, я тоже… Ты был прекрасен…
– Серьёзно?
– Мощно… убедительно…
– Ты не шутишь?!
– Свежо… Даже лучше… чем раньше. И даже – твой Усть-Илимск… Откуда это?
– Просмотрел свежим взглядом… кой-чего подправил…
– Видишь! А ты не хотел…
– Спасибо, Фли… Если б не ты…
– Извините, я не мешаю? – осведомляется Ляля.
– Ничуть, – как ни в чём не бывало отвечает Фли.
Все смолкают, путь продолжается в полнейшей тишине.
Наконец, появляется улица, застроенная добрыми старыми пятиэтажками. Автомобиль останавливается у одного из домов. Напряжённая, слегка подавленная Ляля.
ЭПИЗОД XXXIII
Квартира Ковалёвых, хрущёвская двушка типа «трамвайчик».
Маша хлопочет на кухне. Рядом – режет хлеб Александр.
Звонок в дверь, Маша мчится открывать, на пороге появляются гости. Вручение цветов, обмен подарками, объятия, поцелуи. Проходят в гостиную. Телевизор «Берёзка», пианино, настенные часы с боем. Перед диваном – стол, накрытый на 6 персон.
Ляля подбегает к столу, хватает пару кусочков сыра, отправляет в рот.
– Извините, мы только с шикарного банкета, – язвит она, многозначительно глядя на Фторова, – с утра стакан чая, и всё угощение!
– Интересно, кто тебе мешал сесть за стол? – спрашивает Константин.
– Ты мешал, вместе с… – осекается Ляля.
Укоризненный взгляд Флибустины.
– Ой, холодец, какая прелесть!.. – продолжает эпатировать публику Ляля. – Из петуха? Из свиных ножек?
– Из говяжьих, – деланно улыбается Маша.
– Моё любимое! Спасибо!.. Вы так любезны!.. Селёдка под шубой – атлантическая?
– Астраханская.
– Ой, астраханская! Об этом можно было только мечтать! – продолжает изгаляться Ляля.
– Лялечка, прошу тебя… – шипит Фторов.
– Очень жаль, очень! Вы так старались! Но… любимый муж не смог. Извините ещё раз…
– Ничего страшного, – говорит Маша.
– В последний момент… позвонили с работы, попросили… во вторую смену…
– Вы живёте в Ставрополе? – проявляет неожиданную осведомлённость Маша.
– Да, в Ставрополе, – соглашается Ляля.
– А муж работает в Тэцке?
– Нет, тоже в Ставрополе.
– Так он остался в Ставрополе?
– Нет, в Тэцке.
Маша пожимает плечами.
Затемнение.
ЭПИЗОД XXXIV
За накрытым столом сидят радостные, чуть смущённые хозяева, напротив них, на диване – Фли и Костя, ещё не отошедшие от сегодняшнего успеха, вновь почувствовавшие себя людьми.
И сбоку – возбуждённая, боевито настроенная Ляля.
Наливают, начинают закусывать.
– Ну, рассказывайте… Что нового? – спрашивает Маша.
– Ничего, абсолютно, – как можно спокойней отвечает Флибустина. – Всё то же, всё те же.
– Что у Кости?.. Давно не читала твоих новых стихов… – переводит она взгляд на Фторова.
– Нормально, – отвечает Константин, не отрывая глаз от своей тарелки.
– Контора пишет? – улыбаясь, продолжает Маша.
– Ни дня без строчки, – усмехается Фторов.
– А что пресса? Перестала привечать?
– Нет. Просто… не пишу стихов.
– Как, совсем?
– Работаю над романом…
– Над романом?! – восклицает Маша. – И давно?
– Лет десять как…
– И как называется?
– Это очень важно?
– Ну… желательно…
– Рабочее название… – задумывается Фторов и, бросив взгляд на «Берёзку», изрекает:
– «Смешанный лес».
– А почему так? Что-то о природе? Или символ?
– Конечно же, символ, – с облегчением выдыхает Фторов.
– Интересно, очень интересно…
– Про что?
– Ты знаешь, Маша… Боюсь… сказать. Даже Фли не рассказываю. А то проговоришь всё, уронишь с души камень… А потом… уже не напишешь, не поднимешь…
– Что ж… Дашь знать, когда выйдет. И где купить.
– Я вам в подарок пришлю, по почте…
– Спасибо! И если не трудно, с автографом!
– Ну конечно же, Маша, конечно… – на голубом глазу выдаёт Фторов.
Ляля не выдерживает и закатывается смехом.
– Я что-то не так сказала? – конфузится Маша.
– Нет, всё так… – говорит Ляля и предлагает налить.
Молча выпивают, закусывают. Стоит напряжённая тишина.
– Ну, как концерт? – спрашивает, наконец, Александр.
– По-моему, неплохо, – отвечает Фторов.
– Да, действительно! – подтверждает Флибустина. – Всё просто прекрасно.
– Ну вот! – расплывается в улыбке Константин, – Фли не даст соврать!
– Вот именно, что не дам!.. Чего ж ты, Костя, «Тихую улицу» не читал? – прорывает вдруг Флибустину. – Это ж у тебя самое сильное!
– Поверишь, забыл! – смеётся Константин.
– Что значит?
– Забыл, очнулся, гипс… – усмехается Фторов.
– Тихую улицу? – осторожно переспрашивает Ляля. – Это про что?
Флибустина делает вид, будто не расслышала.
– Про любовь… – недоуменно замечает Маша. – А вы что, не читали?
– Как-то прошло мимо меня, – смущённо улыбается Ляля.
– Ну меня бы, что ли, попросил… – говорит Фли своему бывшему. – Я помню до сих пор.
И начинает читать. Проникновенно. Наизусть. В упор глядя на Фторова, с его же, по-видимому, интонациями:
«В тихой улице с неба стаями
Опускаются хлопья снежные,
Там, прижав тебя к дому старому,
Я кусал твои губы нежные.
И забравшись рукой дрожащею
Под пальтишко, от снега белое,
Прижимал, между ног скользящее,
Твоё тело ещё не зрелое.
И когда я потом просыпался
В одеяла ласковых лапах,
На губах и руках оставался
Твой, весь мир меняющий, запах…»
Саша с Машей слушают, затаив дыхание; Лялю тоже, видать, тронуло услышанное.
– А «Ударит плетью…» помнишь? – спрашивает Маша.
– А то!.. – усмехается Фли и сходу начинает:
«Ударит плетью дождь по крыше[1],
Всё окунётся в…» (Запинается.)
– Всё окунётся в сладкий сон… – подсказывает Фторов.
– И среди ночи ты услышишь, – подхватывает Фли.
– Моей любви предсмертный стон… – присоединяется к ней автор.
И продолжают вдвоём, чуть ли не выпевая (в унисон, на удивление синхронно):
«Её, с застывшими глазами,
Уложат в гроб. И на плечах
Снесут во двор вперёд ногами
Мужчины в чёрных пиджаках…»
Молчание. На лицах у всех скорбные мины, Ляля смахивает слезу.
– Здорово, Костя, здорово! Аж до костей пропекает, – срывается с уст Александра.
– Ой, Фли… – вздыхает Маша. – Давай, «Айседору Дункан», пожалуйста!
– Гитара в багажнике уехала…– пожимает плечами Фли.
– Ничего, я подыграю! – говорит Маша, проходит за пианино, делает вступление.
Флибустина поёт:
О, Айседора Дункан, не пощадили тебя
Ни муженек-хулиган, ни хулиганка-судьба.
О, Айседора Дункан, твой сумасшедший Париж
Всю ночь танцует канкан, а ты над миром паришь.
Тебе канкан ни к чему, ответь мне, Дора Дункан,
Зачем дружку своему ты подносила стакан?
А он смеялся и пил, как пьет поэт-хулиган,
А он тебя не любил, о, Айседора Дункан.
И сумасшедший Париж, увы, ему не помог.
Ну что ты мне говоришь? Он был всю жизнь одинок.
И сам себя погубил, да и тебя заодно.
Он никого не любил, но это было давно.
И он смеялся и пил, как пьет поэт-хулиган,
А он тебя не любил, о, Айседора Дункан.
О, Айседора Дункан…
Раздаётся нетерпеливый звонок в дверь.
– Ой, наверно, соседи… – пугливо роняет Маша и встаёт из-за пианино.
– Или шофёр… – высказывает предположение Константин.
– Может, останетесь, переночуете? А утром поедете… – предлагает Александр.
– Ни в коем случае, Саша. Это исключено, – твёрдо заявляет Ляля. – Не хотим вас стеснять…
Маша идёт открывать, гости поднимаются из-за стола.
ЭПИЗОД XXXV
Из прихожей доносится щелчок открывающейся двери, затем – диалог:
ГОЛОС ВОВАНА: Гостей принимаете?
ГОЛОС МАШИ: Да… А вы, собственно, из какой? Мы ж не громко… И потом, девяти – ещё нет…
Настенные часы в гостиной бьют ровно 9 раз.
ГОЛОС ВОВАНА: (насмешливо): «Нет» говорите?..
ГОЛОС МАШИ: Ну… вот только сейчас.
ГОЛОС ВОВАНА: Так, может, пропустите? Я к вам.
ГОЛОС МАШИ: Вы за Фторовыми?
ГОЛОС ВОВАНА: Нет. Я при них…
Александр и Константин выходят в прихожую.
ЭПИЗОД XXXVI
Константин ошарашенно смотрит на нежданного гостя.
– Я – Костиной сеструхи Ляльки муж! – нагло поглядывая на Фторова, сообщает Маше Вован. – А звать меня Модест.
Появляется всполошенная Фли.
– Ляля, ваш муж нашёлся!.. – взывает она растерянно.
– Что? – вскакивает та из-за стола и, нервно хохоча, бежит в прихожую.
– Как ты сюда попал? – вопрошает Константин.
Маша с Александром многозначительно переглядываются.
– Не всё сразу, щас расскажу… – усмехается Вован. – Всё как есть… без утайки…
Гости демонстрируют явную растерянность. Ляле стыдно, что наврала с три короба про «мужа», Флибустина переживает, что многолетний её обман о своей устроенности сейчас вскроется, у Фторова тоже рыльце в пушку – ведь он поддерживает свою бывшую жену в её вранье.
Все трое прячут очи долу. И вдруг в глазах Ляли мелькает бесовский всполох – её, кажется, осенило!
– А что рассказать – у нас имеется… – продолжает вновь прибывший. – И приехал я не «сам по себе», а вместо…
– Модя, родной, ты умница! – бросается ему на шею Ляля и впивается губами в его губы.
«Обеззвученному» Вовану ответить решительно нечего. Недоуменные взгляды Маши и Александра, обескураженный Константин.
Долгий поцелуй… Вован обнимает Лялю за талию и прижимает к себе. Крупным планом – лицо Вована. Он исполнен страсти…
Наконец, Ляля отрывается от Вована и, не давая произнести ему ни слова, начинает тараторить, размазывая по щекам потёкшую тушь и поглядывая то на него, то на Машу с Александром:
– Моденька, любимый, прости меня, дуру! Как хорошо, что ты пришёл! Я виновата, я очень виновата, что обидела тебя, наговорила всякого! Если б ты знал, если б ты только знал, как корила я себя за ту идиотскую выходку…
Растерянный Вован стоит, опустив голову, вслушиваясь в музыку её слов. Кажется, он готов поверить…
– Простите меня, хозяева дорогие! Простите, Костя с Флибустиной, но не хотела я вам говорить, что поссорились мы с мужем моим любимым…
– Ладно, в жизни всякое бывает, – говорит Маша, – милости просим… всех… к столу…
– И больше не ссорьтесь… – добавляет благостный Александр, – никогда…
Проходят к столу, садятся, Вован занимает место рядом с Лялей.
– Паштет – объедение! Простите, вы в него морковку сырую даёте? Или отвариваете? – снова начинает изгаляться Ляля, почувствовавшая, что берёт ситуацию под контроль.
– Потом… – отмахивается Маша.
– По-моему, варёную, – с блаженной улыбкой роняет Александр. – Ты, мне помнится, всегда варёную перекручивала.
– Да, Сашенька, конечно! Варёную! – отвечает ему с любовью супруга.
Затемнение.
– Так, гости дорогие, борща никто не желает? – спрашивает Маша. – Всё-таки в дороге… целый день…
Гости молчат.
– Извините, забыла, как вас… – обращается Маша к Модесту, – вам борща налить?
– А чего спрашивать? Наливай! – отвечает за Вована Александр и добавляет:
– Модест его, Машенька, Модест!
Хозяйка идёт на кухню и возвращается с тарелкой горячего борща.
– Маша, и мне! Ещё с полтарелочки, за компанию, – просит Александр.
– Что, Саша, так понравился? – интересуется Маша.
– Не то слово, родная!
– Вы знаете, если можно… и мне, полтарелки, а то… – произносит Ляля.
Вован, Александр и Ляля за поеданием борща.
– Очень пикантный вкус, очень! Интересно, это перец чили? Или астраханский? – без малейшей тени издёвки спрашивает Ляля.
– Ни то ни другое, – говорит Маша. – Аджика моя домашняя…
– Очень впечатляюще.
– А я даю обычный, чёрный, даже не знаю, как называется, – заявляет Александр.
– Как, Саша? Вы тоже готовите? – интересуется Ляля. – Обзавидуешься тут у вас…
– Так, иногда, – признаётся хозяин, – когда у жены дел невпроворот.
– Ну что, Фли, «Ты ушёл»? – говорит нараспев вдруг хозяйка, глаза её грустнеют.
– Ты к чему? – вздрагивает Флибустина.
– Просто так… Спой, пожалуйста! – просит Маша.
– Давай! – вздыхает Фли и кивает Маше на её место «у рояля».
– Сама, потихоньку, – виновато оправдывается та, бросив взгляд на часы, – а то сейчас точно… соседи прискачут…
Идёт песня (а капелла, Фторов вполголоса подпевает бывшей жене; Саша с Машей слушают, как заворожённые):
«Ты ушёл из вечеров моих и дней,
Но остался в сердце капелькой на дне.
Эту капельку-росинку берегу.
Может зря, но я иначе не могу.
А весной сады и девушки цветут,
И старушки на скамейках там и тут.
Я весной красивых мальчиков люблю,
В сердце капельки-росиночки коплю.
Я до смерти буду влагу эту пить,
Я до смерти буду мальчиков любить.
А умру, так вы заплачьте обо мне
И оставьте в сердце капельку на дне».
Ляля заходится приступом кашля.
– Что случилось? – нервничает Константин.
– Ничего, – отмахивается Ляля.
– Может, чайку тёплого, с мёдом? – спрашивает хозяйка.
Глухой истерический кашель не прекращается.
– Я вызову скорую… – хватается хозяйка за телефонную трубку.
– Нет-нет! – панически машет рукой Ляля. – Сейчас пройдёт…
Хозяйка бежит на кухню и возвращается с вазочкой мятных конфет.
Кашель усиливается, лицо багровеет, Гузейкина хватается за сердце.
– Я прилягу… ненадолго… – произносит она из последних сил и направляется в хозяйскую спальню.
Константин подхватывается с места, берёт её под руку…
– Отпусти… – шепчет она. – Всё остаётся в силе, я сыграю свою роль до конца.
И обращается к Вовану:
– Пошли, милый…
Вован неуверенно кивает.
– Секундочку! Я вам постелю! – подхватывается Маша и устремляется в спальню.
– Не надо, мы так… Пару минуток…
Растерянный Константин, растерянная Фли.
Вован и Ляля исчезают за дверью.
Мёртвая тишина.
– Что на работе? – спрашивает Фли хозяина, чтобы как-то разрядить обстановку.
– Ничего хорошего, – с готовностью отвечает тот, – взял в группу одного дебила, не знаю, что с ним делать.
– А что? Сразу не разобрался? – улыбается Маша
– Да нет… Подошёл ко мне Мельничук, отрекомендовал. Сказал, толковый парень, кандидат в мастера… по шахматам…
– Мельничук это кто? – интересуется Маша.
– Новый начальник.
– И что? Про шахматы он, конечно, наврал? – продолжает Фли.
– В том-то и дело, что нет! Этот Дужкин, действительно… шахматист. И на тех шахматах – у него мозги и поехали! Сидит на рабочем месте и думает только о своих гамбитах и миттельшпилях! Из-за него в Гусь-Хрустальном целый блок чуть не выгорел, чудак умудрился на чертеже «плюс» с «минусом» перемкнуть!
– За него, точно, ваша Дужкина попросила, – высказывает предположение Маша. – За своего родственничка.
– Какое там «попросила»? Её уже… полгода как… – осекается Александр.
– Да ты что? – всплескивает руками Маша. – Что случилось?
– А то, Машенька, что никому здесь, не тут сказано… Не дай бог!
– Как жаль! Бодренькая такая… Углеводов не ела, на гимнастику ходила…
Звонок в дверь, Маша идёт открывать.
Это – Богдан.
– Ну что? Может, всё-таки останетесь? – спрашивает Александр.
– Сейчас, разберёмся… – говорит Константин.
И обращается к шофёру:
– Уважаемый, одну минутку!
– Садитесь перекусите, – предлагает Богдану Маша и ставит на стол чистый прибор.
Александр подвигает к Богдану закуски, пытается налить стопку.
– Извините. За рулём, – прикрывает стопку рукой Богдан. Он затаривает тарелку салатом, заливной рыбой, внимательно рассматривает тушёную «птичку» на блюде.
– Это гусь? Или утка? – любопытствует Богдан.
– Гусь, из Австралии прилетел, – улыбается Маша.
И обращается к мужу:
– Саша, а помнишь, как ты в очереди… за утками стоял?
– За какими ещё утками? – не помнит Александр.
– Вот именно, «за-какими-ещё»!.. За «государственными»! По две утки в одни руки, два-пятьдесят – кило! Как сейчас, помню: пять часов простоял, и тебе не хватило! А потом проговорился! Что не за утками стоял, а Дощечкиным переезжать помогал!
– Ну, Маша… Не мог же я….
– Ладно, Сашенька… Я тоже была неправа… Так что…
Из спальни выходит Вован:
– Давайте, Маша, наверно… Постелите нам…
Вслед за Вованом появляется Ляля.
ЭПИЗОД XXXVII
Увидав Модю, Богдан изумляется:
– А ты как сюда попал?
– Перст судьбы… – загадочно произносит Ляля, строя болезненную мину и устремив взор в потолок.
– Ну и ну! – восклицает Богдан, хватает со стола чью-то не выпитую стопку и опрокидывает в рот. – Я ж говорил: милые бранятся…
Маша проходит в спальню, достаёт из шкафа чистый комплект белья и застилает кровать Вовану с Лялей.
– Ну что, как ты? – спрашивает Лялю потерянный, придавленный горем Константин.
– Чуть легче… Но лучше всё-таки… мне остаться здесь, – говорит Ляля. – А вы… с супругой… (кивает на Фли, предварительно бросив взгляд на Александра) как хотите…
В гостиной появляется Маша; Ляля с Вованом проходят в супружескую опочивальню.
ЭПИЗОД XXXVIII
– Так что, поехали? – негромко обращается взволнованная Флибустина к своему бывшему.
– Зачем?! Оставайтесь, места полно! – уговаривает Маша.
– Интересно, это где же это у вас полно места? – возражает ей Фли. – Места у вас нет совершенно!
– Вы с Костей ляжете здесь, на диване. А мы с Машей там! – указывает в сторону кухни Александр. – У нас ещё раскладушка… И матрас!
– Нет-нет, зачем же? Ложитесь на диван! А мы через 20 минут будем у себя в гостинице! – заверяет её Фли.
– Ну что, едем? – торопит пассажиров Богдан.
– Поехали! – решительно встаёт Фторов.
ЭПИЗОД XXXIX
Фли с Константином в салоне мерседеса, на заднем сидении, рядом друг с дружкой. Автомобиль мчит по ночному Краснобельску, Фли напевает, Константин погружен в свои думы.
ЭПИЗОД XL
Спальня Ковалёвых, нетронутое супружеское ложе.
На краешке кровати сидит задумавшаяся, одетая «по полной форме» Ляля; перед ней стоит на коленях потерявший голову Вован… Он в пиджаке, рубашке, галстуке и в бежевых трусах. Масляный взгляд Вована, полное безразличие в глазах Ляли. Вован делает очередную попытку прикоснуться.
– Я закричу… – с холодной улыбкой роняет Ляля.
ЭПИЗОД XLI
Гостиничный апартамент Флибустины.
Фли и Константин, сидящие друг напротив друга. Он – в кресле перед журнальным столиком, она – на несмятой, «фирменно застеленной» постели. Оба одетые, застёгнутые на все пуговицы, с отведенными друг от друга глазами, каждый думает о своём. В окно брезжит рассвет, тишина.
ЭПИЗОД XLII
Квартира Ковалёвых, диван в гостиной пуст.
Следующий кадр – кухня. Дверь заперта на крючок. На полу лежит застеленный полуторный матрас с двумя подушками. За тесным кухонным столиком – Маша и Саша, с бокалами в руках.
– А ты знаешь… рада была тебя видеть… – говорит Маша, опустив глаза.
– Если честно, я тоже… – отвечает Александр.
– Приходи… ещё…
– Обязательно.
– Когда?
– Я позвоню…
ЭПИЗОД XLIII
Десять часов утра, гостиница. Богдан приезжает за «выступантами». Укладывает в багажник гитару, чемодан, дорожные сумки. Фли садится на заднее сидение.
Тихо буркнув: «Если не возражаешь, я рядом!», к ней подсаживается Константин, на нём нет лица.
Едут на ул. Матросова, чтобы захватить пару «Ляля + Вован», заночевавшую у Ковалёвых.
– Всё равно… – тихонько говорит своей бывшей жене Фторов, – как бы там ни было… спасибо. Ещё раз. Я действительно ощутил себя… ну… ты меня поняла…
– И тебе спасибо, Костя, – горько улыбается Фли.
Затемнение.
Путь домой продолжается, сбоку от Фторова уже сидит смурной Вован (заезд к Ковалёвым остался за кадром). На переднем сидении, рядом с водителем молчит хмурая Ляля.
Затемнение.
То же неразмеченное «шоссе», тот же мерседес, те же, клюющие носом пассажиры.
Затемнение.
Родной Тэцк, мерседес останавливается у подъезда Флибустины.
Раздолбанный Лялин жигуль – на том же месте; к трубе по-прежнему прикован велосипед Вована. Задняя и передняя дверцы автомобиля распахиваются одновременно – первыми выходят Ляля и Вован.
Вован открывает крышку багажника, достаёт Лялин чемодан, Ляля подлетает к нему, отбирает чемодан и тащит к жигулёнку. Вован вздыхает и направляется к велосипеду.
Ляля пристраивает чемодан на заднее сидение, садится в жигуль, вставляет ключ зажигания.
Вован отстёгивает велозамок, седлает велик и уносится неизвестно куда.
Из мерса выходит Фторов. Он придерживает заднюю дверь, чтобы дать возможность вылезти Флибустине.
Фли ступает на асфальт, Фторов достаёт из багажника футляр с гитарой, сумку Фли и свою сумку. Гитару вешает себе на плечо, берёт обе сумки и, опустив голову, бредёт за Фли к подъезду.
Ляля сидит недвижно, крепко вцепившись в руль автомобиля и глядя им вслед.
Фли и Константин доходят до подъезда, Фли кивает ему (в знак благодарности?), забирает свою сумку и гитару. Поворачивается и, не прощаясь, исчезает в подъезде. Ляля ждёт, никуда не уезжает. Крупным планом: её напряжённое лицо.
Постояв некоторое время, Фторов разворачивается и направляется к жигулёнку.
ЭПИЗОД XLIV
Звучит песня под гитару[2] (голосом Флибустины):
«Я скучаю, на матрасе лёжа,
Чтой-то не идет ко мне Алёша.
Ходит он с брюнеткою Ларисой,
А со мной не хочет, с белобрысой.
У меня глаза морского цвета,
У меня коса до парапета,
И размер ботинок сорок третий,
Чтобы устоять на парапете.
А у ней — ни кожи и ни рожи,
Но зато ботинки подороже
И размер поменьше, (эко диво!)
Но зато из кожи крокодила.
Если у меня – коса тугая,
Отчего ж гуляет с ним другая?
Видно, зеркала мои соврали,
Что красивше я евонной крали.
Я скучаю на матрасе лёжа,
Чтой-то не идет ко мне Алёша.
Ходит он с брюнеткою Ларисой,
А со мной не хочет, с белобрысой».
Всё это время (пока звучит песня) демонстрируется нижеследующий «немой» видеоряд:
Фли – с гитарой и сумкой устремляется вверх по лестнице, губы плотно сжаты.
Фторов садится в жигулёнок, разговаривать с Лялей он особо не намерен. Она с ним – взаимно.
Ляля включает зажигание, со второй попытки. Едут домой хмурые, дуясь друг на друга. Постепенно лица теплеют. Первой оживает Ляля, она украдкой бросает улыбчивый взгляд на Фторова. Он – тоже, ей в ответ. Начинается игра «в переглядки». Лялю прорывает, она начинает смеяться.
Час пик, люди возвращаются с работы. Жигулёнок выскакивает на оживлённый перекрёсток и, как назло, глохнет. Ляля пытается его завести, но увы!
Пробка, затор, злые лица водителей, давящих на клаксоны. Фторов и Ляля хохочут, неотрывно глядя друг на друга. Народ крутит пальцем у виска. Приступ безудержного хохота продолжается.
Изображение счастливой пары замирает, через некоторое время заканчивается и песня.
Конец
[1] Автор стихов (этого и предыдущего) – Олег Яковлев.
[2] Автор этой и двух предыдущих песен – Е. Казанцева.