ВАЛЕРИЙ ЧЕРЕШНЯ / МИХАИЛ ЮДОВСКИЙ

Валерий Черешня

Какой-нибудь день в нищете его дел описать
Соблазн появляется вдруг, и особенно ночью,
когда бахрома темноты начинает свисать,
глаза покрывая, и бес в батареях бормочет.

Буквально, как ящики с хламом, его перебрать
до самой дряной и упившейся вдрызг промокашки:
как радио бодро умеет зарядкой орать,
как мусор носил и летели по ветру бумажки,

как труп перерубленной кошки чернел на снегу,
напомнив о том, что живёшь, шелестишь, шевелишься,
готовишь и греешь, жуёшь и глотаешь еду,
а к вечеру тело стареет, становится лишним.

И россказни книжек про страсти неведомых стран
ничто по сравнению с тайной того приключенья,
когда твои руки закрыли плюющийся кран,
и вот ты лежишь, проживая дневное движенье.

И вся эта мелочь, какая-то в сущности чушь,
мешаясь с надеждами нашими, страхами, даже
восторгами сплошь населяет огромную глушь
отдельного «ты», – что об этом другому расскажешь?

Но здесь, в темноте, начинающей путь свой с ресниц,
где этот другой лишь большое ночное дыханье,
ты можешь листать перепутанный ворох страниц
из книг твоего бытия, без конца и названья.

Михаил Юдовский

Мы такие, мой ангел, такие в
отражении вечной реки,
где осеннею астрою Киев
распускает свои лепестки,

где молебствуют птицы гортанно
и с высоких чумацких путей
отпускают на волю каштаны
кареглазых веселых детей.

На кусок украинского хлеба
мы положим ломоть тишины
и увидим, как падают с неба
двухголовые боги войны.

Над Днепром, потемневшим от ила,
изгибается месяца серп,
и знакомым лицом Михаила
улыбается киевский герб.

Он по улицам скачет, как мячик,
будто сросшись со мною плечом —
кучерявый веснушчатый мальчик
с деревянным щитом и мечом.

27.09.2022