Автор: Борщаговский и Шолохов
Уже после публикации 1 и 2-ой частей статьи о Шолохове обнаружил материалы, кот. следовало бы включить.
Один из них связан с А.Борщаговским, вызвавшим запоздалый гнев главреда журнала «Родная Кубань» Ю.Павлова от 25.08.2023 Михаил Шолохов и его «Тихий Дон» как проявитель сущности творческой личности» :
«Отношение к Михаилу Шолохову, его главному роману «Тихий Дон» – безошибочный проявитель сущности творческой личности. Как правило, русские авторы – шолохофилы, русскоязычные – шолохофобы. Конечно, любовь или ненависть к писателю не отменяют знаний, интеллекта, умения самостоятельно, логично, аргументированно мыслить, стремления к истине (которая выше любых «правд») и других обязательных составляющих профессионально написанного текста. Перечисленные качества далеко не всегда встречаются в статьях и книгах шолохофилов, и, как правило, абсолютно отсутствуют в работах шолохофобов. <…> Ещё в 1977 году во время дискуссии «Классика и мы» один из самых влиятельных советских писателей-русофобов Александр Борщаговский (его многолетняя дружеская переписка с Валентином Курбатовым и Виктором Астафьевым – не опровержение нашей оценки, а лишь повод задуматься о степени русскости его корреспондентов) в своём выступлении не согласился с идеей Петра Палиевского: «Тихий Дон» – лучший роман 20 века.»
… Сокращенная стенограмма дискуссии «Классика и мы» имеется в сети и видно, что полемика Борщаговского с Палиевским относительно ТД уложилась в пару строк — Палиевский мельком заметил: «Как бы не относиться к 30-40 годам с политической точки зрения, следует помнить об историческом повороте к русской классике, происшедшем именно тогда. В те времена был написан, по видимому, самый великий роман 20 века — «Тихий Дон»», на что Борщаговский ответил всего одной фразой «Палиевский утверждает, что «Тихий Дон» — лучший роман 20-го века, но не доказывает, что это так» — вот и вся русофобия!
Кстати, Палиевский мягчает свою оценку словами «по-видимому», однако Павлов более категоричен, делая отношение к Шолохову и ТД критерием отношения к русской культуре (и, шире, к России в целом) .
… Имя Борщаговского широкой публике может быть известно по сценарию картины «Три тополя на Плющихе», а до того он «оказался в первой обойме безродных космополитов» и был главным персонажем письма Сталину «О ЗАСИЛЬЕ «ВРАГОВ-КОСМОПОЛИТОВ» В ИСКУССТВЕ» от 8 декабря 1948 и последующих публикаций в центральной прессе: «здщ проявил себя в борьбе против советской драматургии Борщаговский. Это ему принадлежит большинство статей и устных выступлений с нападками на наши лучшие пьесы» [«Безродные космополиты. Об антипатриотической группе театральных критиков». Редакционная статья газеты «Известия»10.02.1949] — имелись в виду пьесы Сурова и Софронова, забиравших тогда, по словам Л. Лазарева, «литературную власть драмоделов; Борщаговского исключили из партии, вывели из редколлегии «Нового мира», выгнали из Центрального театра Красной Армии, где он заведовал литературной частью, лишили не только работы, не только возможности печататься – путь в литературную и театральную критику был ему закрыт, – но и жилья».
Этой ли критикой Сурова и Софронова прогневал Павлова Борщаговский или обстоятельной публикацией об обстоятельствах убийства Михоэлса и расправы над ЕАКом непонятно, однако преемственность очевидна — к слову Суров фигура знаковая — драматург, он был лауреатом двух сталинских премий и злобным антисемитом, чьи пьесы сочинялись безработными авторами — евреями, за что Сурова исключили из Cоюза писателей в 1954, но восстановили в 1982 — «своих не бросаем»!
**
Статья Павлова сделана по образцам погромных статьей времен борьбы с космополитами, разве что «безродный космополит» образца 1948 года в 2023 стал «русофобом» и «плененная принадлежность» Борщаговского не выпячивается- впрочем Павлов не представляет интереса, разве что дают повод вспомнить дискуссию 1977 года «Классика и мы» и позволяет поговорить на тему «что такое классика», однако это выходит за рамки этого поста.
Но вот что показательно — утверждение Палиевского ««Тихий Дон» – лучший роман 20 века» сделано за четверть века до конца века 20-го, в начале которого писал Толстой, а затем кого только не было! — да только на русском языке после 1977 года вышли книги Пастернака, Солженицына, Платонова, Булгакова, Гроссмана, не говоря об эмигрантах Бунине и Набокове (для справки — наибольшим тиражом (более 50 млн. экз. ) издана «Лолита» Набокова) ; при этом всякие оценки в литературе вещь крайне ненадежная — ни премии, ни награды, ни звания не гарантируют книгам внимание читателей — опросы показывают, что сегодня Шолохов не входит в десятку наиболее читаемых русских писателей, но для Павлова и иже с ним оценка ТД как лучшего романа 20 века незыблема и все сомневающиеся — русофобы или/и шолохофобы (что, впрочем, для них одно и то же).
Но вернемся к Борщаговскому.
**
С ним Павлов погорячился — вот что пишет Осипов в биографии Шолохова: ««Друг Гурвича, писатель и критик Александр Борщаговский, сам в прошлом «безродный», вознамерился издать посмертный сборник его избранных работ. Не получалось уговорить издателей [включить очерк Гурвича о «Целине»-БР ]. Нужно заступничество кого-либо из влиятельных в обществе деятелей. У него мелькнула шальная мысль — поможет Шолохов: очерк-то о «Целине».
Чем больше рассуждал, тем больше сомнений: можно ли члену ЦК вступаться за политизгоев, да и забыл ли вёшенец, как Гурвич в переизбытке конъюнктурщины ему напакостил? Еще опасение: а примет ли писатель такую оценку Давыдова — против давно привычных догм? Вдруг нравится вбиваемая в умы официальная трактовка этого персонажа?»
Рискнул: «Мне ничего не оставалось, как писать Шолохову и запаковать очерк Гурвича для отправки в Вёшенскую. Издательство и думать не хотело о публикации „Прокрустова ложа“. Я послал рукопись в конце ноября 1965 года. Долго не приходил ответ, надежды таяли. А в конце января 1966 года пришло короткое, писанное от руки письмо…» И он показал мне это письмо. На бумаге в клеточку десять быстрых, но четко писанных строчек: «Дорогой Александр Михайлович! Прошу прощения за промедление с ответом, но так сложились обстоятельства. Статью покойного Гурвича о „Поднятой целине“ безусловно надо печатать. Она еще послужит свою службу, но чтобы она заставила ханжей мыслить иначе — жестоко сомневаюсь! Желаю Вам всего доброго! М. Шолохов. 24.1.66.».«Высокие интересы литературы, — присовокупил Борщаговский, — оказались для Шолохова решающими». Книга вышла и была отослана в Вёшенскую. Оттуда — телеграмма: «Борщаговскому. Получил тчк Спасибо тчк Шолохов».»
Знал ли об этом Павлов, пиша статью?
Вряд ли, а вот что Шолохова, справедливо или нет, используют как дубину против неугодных — это, как говорил шолоховский Давыдов, «факт!»