Великому страдальцу, назвавшему Зверя Зверем, стёршему пудру и лак с лубочных картинок эпохи, создавшему свои картины сна разума, в сравнении с которыми Капричос Гойи детские переводные картинки.
Каждое написанное Шаламовым слово — памятник сотням тысяч безымянных и забытых его товарищей по несчастью. Равного этому реквиему нет и вряд ли будет.
Как сказал когда-то Маяковский, «За всех расплачУсь, за всех расплАчусь…» За многих это сделал только Шаламов. И доказал, что иногда, пусть и нечасто, но совесть, честь, правда могут стать сильнее смерти и страха.
***
Я хотел бы так немного!
Я хотел бы быть обрубком,
Человеческим обрубком…
Отмороженные руки,
Отмороженные ноги…
Жить бы стало очень смело
Укороченное тело.
Я б собрал слюну во рту,
Я бы плюнул в красоту,
В омерзительную рожу.
На ее подобье Божье
Не молился б человек,
Помнящий лицо калек…
***
Говорят, мы мелко пашем,
Оступаясь и скользя.
На природной почве нашей
Глубже и пахать нельзя.
Мы ведь пашем на погосте,
Разрыхляем верхний слой.
Мы задеть боимся кости,
Чуть прикрытые землей.
Татьяна Хохрина. 117 лет ВАРЛАМУ ТИХОНОВИЧУ ШАЛАМОВУ
Великому страдальцу, назвавшему Зверя Зверем, стёршему пудру и лак с лубочных картинок эпохи, создавшему свои картины сна разума, в сравнении с которыми Капричос Гойи детские переводные картинки.
Каждое написанное Шаламовым слово — памятник сотням тысяч безымянных и забытых его товарищей по несчастью. Равного этому реквиему нет и вряд ли будет.
Как сказал когда-то Маяковский, «За всех расплачУсь, за всех расплАчусь…» За многих это сделал только Шаламов. И доказал, что иногда, пусть и нечасто, но совесть, честь, правда могут стать сильнее смерти и страха.
Читать дальше и смотреть фотографии в блоге.