ДИНА КОФМАН / ИГОРЬ КУРАС

Дина Кофман

***
Поздних строчек лён и хлопок,
рифмы стоптанный каблук…
старой быть не так уж плохо:
не бежать на каждый стук,
не частить, срывая голос
ломкий,
каждому в ответ —
нет, не гордость, просто годность,
там, где тонко — сносу нет.

Вот и стелется упрямо
небо, ноское вполне,
что всегда хранила мама
в нижнем ящике, на дне —
для кого-то повод веский,
для меня отрез льняной,
нет ни дочки, ни невестки,
чтоб донашивать за мной
те весенние задворки,
те забытые слова,
снега девичьи оборки,
мокрых веток кружева.

***
изобличающий, прощальный,
запретный, вроде колдовства,
дар откровения и тайны
привычно складывать в слова,
стареть с ним, щуриться на солнце,
что позабыто — ворошить,
и, как домашнего питомца,
его придётся пережить:
ловить уже, быть может, завтра
щекою солнца вещество,
но в ранней немоте внезапной
не понимая, для чего.

Игорь Курас

***
Бабочка кладбищенская, белая —
неприметный тихий мотылёк:
ты душа, наверное, бестелая,
смертному — бессмертия урок.
Потому что дни твои сосчитаны
быть не могут: раз — и кончен счёт;
ты летишь над этими гранитами
будто вечным будет твой полёт.

Горячи сентябрьские надгробия
и трава всё так же зелена;
а бессмертье, в сущности, утопия —
смертных коллективная вина.
Я учился этому и, кажется,
я не самый глупый ученик;
бабочка кружи́тся и куражится,
век не вечен, бесконечен миг.

Выдумай меня: с любовью, страхами —
зрячего — в обличии таком,
чтобы мог тебя тревожить знаками —
мотыльками белыми тайком.
Чтобы цифры создавали целое
на автомобильных номерах;
чтобы время — существо бестелое —
хоть на время — потерпело крах.