Валаар Моргулис

Всё больше убеждаюсь, что сотрудничество с государством в России окончательно становится последним прибежищем негодяя (тут место для той самой цитаты про патриотизм). Это такой последний шанс решить проблемы, поправить финансовое положение, блеснуть перед народом (хоть перед каким, хоть перед насильно или за подачку согнанным в загон), устроиться куда-то после того, как тебя не взяли никуда. Вспоминается тот мем с Локи из «Мстителей»: как же плохи твои дела, если ты решил ко мне обратиться.

Какой разительный контраст с Украиной, где, к примеру, добровольческие отряды войск, зачастую на первых порах даже лучше оснащённые друзьями-волонтёрами, с собственными дронами, в кераможилетах, с моднейшими карабинами и джипами, полноценно воюющие, участвующие в боях даже за передовой, ибо свободны в передвижениях, стремятся легализоваться, потому что это честь быть официальной частью структуры страны, стоящей за свободу и строящей новую жизнь для людей.

В России же от государства тихо или громко воротит нос каждый сильный и достойный, любой путь развития — независимый, серый или совсем теневой — при ближайшем рассмотрении стал благороднее работы на коллективного Путина, а это именно работа на него, если только ты не ведёшь внутри системы свою собственную маленькую игру, как сельская учительница, не проводящая «разговоры о важном» или честный полицейский, бандита сажающий, а по заявке на подростка в сине-жёлтых кроссовках не реагирующий, ибо бред и абсурд.

Это же наблюдается особенно ярко в сфере богемно-артистической. Люди, вышедшие в тираж, упавшие с волны или всегда игравшие во второй и третьей лиге сейчас истово пытаются эту волну поймать появившимся доступным способом и разродиться актуалочкой про *8 лет Домбасса* и всё такое прочее. И никого из них не смущает, что сёрфят они при этом не на гребне свободной океанской волны, а на гребне волны в тазике с мочёй вождя. Показываемых по каналу «Дождь» артистов хэйтят показываемые по каналу «Золотой Дождь».

Покрытые плесенью и пылью постсоветские рокеры и почти сторчавшиеся в нулевые рэперы достают из сундуков черновики и переписывают пару слов, чтобы получилось что-то отдалённо похожее на «Я русский» певца Шамана.

Да, вы удивитесь, но то убожество, над которым мы все тут смеёмся, у этих догоняющих даже не будущее и настоящее, а недавнее прошлое беспринципных мудил певец Шаман является предметом лютой зависти, ибо сумел создать тот самый «чем хуже, тем лучше» продукт, ставший столь востребованным пропагандой.

У тараканов и крыс свои крысиные и тараканьи бега, где проигравшие так же яростно ненавидят победителя, как и везде, кроме тех редких мест, где главенствует старый добрый принцип *Слава победителю, честь побеждённым*

Я пристально мониторю так называемую территорию новой музыки и не потому, что я музыкальный журналист (хотя мог бы им быть по уровню погружения) и не потому, что я сам — делатель околомузыкального мем-движа. Я просто люблю музыку, люблю угорать, кайфовать и танцевать, люблю восхищаться и слушать, вдохновляться и бесноваться, люблю, чтобы это захватывало меня, чтобы стихи и песни становились ступенями к восхождению, чтобы концерты, альбомы, книги, фильмы и даже одно какое-то малое произведение меняло меня и приводило в новое бытие.

Словно первобытный собиратель, я каждый день отправляюсь на поиски артефактов высшей человеческой деятельности. Встреча с подобным — главное событие. Собственное ли вдохновение и созданное самим или дух вдохновения иного — всё это для меня доказательства существования в мире Бога Живого, который есть любовь, фонтан жизни и пламя благородного огня.

Цветок может расти среди руин, в придорожной пыли или на любовно создаваемой клумбе, но это должен быть живой цветок. На службе у государства я наблюдаю лишь цветы пластиковые. Покрытые ламинатом мёртвые цветы второй и третьей свежести.

Вы задумывались о природе пластмассовых цветов, так часто приносимых на могилы? Ведь можно приносить и живые. Но пластиковые в этом смысле удобнее: живые завянут, пластиковые могут неограниченно долго изображать живые, напоминать их всем, кроме сути, кроме жизни.
Со временем пластиковые цветы покрываются пылью, обильные слои которой становятся грязью, под которой уже не видно цвета и формы. В этом смысле их долговечность имеет обратную сторону. Живые же цветы, словно приносят себя в жертву возможности не слиться с грязью, словно платят короткой жизнью за право остаться вечно живыми, вечно красивыми и вечно чистыми, сияющими в капельках росы.

Мёртвые искусственные цветы удобнее. Их можно принести раз в год на могилу или к памятнику и они будут лежать долго, пока не испачкаются. Приносить всегда живые означает быть трудолюбивым и самоотверженным, иметь силы растить их на клумбе и в душе, идти за ними далеко и собирать их, иметь силы расстаться с ними, отдавая ими дань уважения и любви.
Мёртвые цветы означают леность души, поиск способа решить надоевшую проблему ритуала. Но если жизнь и её воспевание тотально превратились в ритуал, значит он и жизнь подменил. Значит жизни уже нет.

На могиле мертворождённого проекта путинской империи (и от того смерть и могила здесь рядом постоянно, они, как дом родной, для этого стоящего на костях несправедливо убиенных места, края памятников прошлого на могилах убитого будущего и перевранного настоящего) на могиле проекта путинской империи лежат лишь пластмассовые мёртвые цветы. Как проектное решение долговечного оформления культа мёртвых ценностей.

На руинах же разрушенных городов Украины сквозь холод, пепел и грязь прорастают и зацветают живые подснежники свободы и достоинства. Они хрупки и беззащитны, но прекрасны и настоящи. Они могут быть втоптаны в грязь, но восстанут снова, став почвой и семенем, продолжением жизни новых себя. На этот подвиг не способен пластиковый бутон. Не являясь жизнью, он не способен её продолжить.