ВЫПИСКИ. из кн. М.И.ВОСТРЫШЕВ «МОСКВА СТАЛИНСКАЯ

7 мая. Археолог М. Г. Рабинович вспоминал: «Как мы узнали все же, что война кончилась» А очень просто. Здание наше, как сказано, на Волхонке. А за рекой, через Каменный мост, — английское посольство. Так вот, над ним еще 7 мая был поднят огромный британский флаг. Его освещали прожекторы — ведь затемнение отменено! И все приходили смотреть на этот знак окончания войны, которая официально кончилась для нас 9-го».

9 мая <…> «Вот был праздник! Такого подлинного всенародного ликования я не видел больше никогда. Улицы наполнились народом. Незнакомые люди обнимали друг друга на радостях. Хоть потери и не были забыты, хоть было почти ни одного дома, где кто-нибудь не погиб или не был изувечен на воине, радость мира на какой-то срок заслон, а И, конечно, везде были накрыты стол которые каждый ставил, что мог»

 ————-

июнь … среди детей и всего населения широкой популярностью пользуется анекдот об иждивенческой карточке. Будто бы на Крымской конференции между Рузвельтом, Черчиллем и т. Сталиным возник вопрос, какой казни подвергнуть Гитлера. Рузвельт предложил электростул, Черчилль — виселицу, а Сталин предложил посадить его на русскую иждивенческую прод-карточку. После ознакомления, что это за карточка, все трое пришли к единодушному решению, что более суровой казни не придумать

—1948—

10 февраля. Постановление ЦК ВКП(б) «Об упаднических явлениях в советской музыке». Антихудожественным произведением объявлена опера В. Мурадели «Великая дружба». В постановлении, в частности, говорилось; «… Из оперы создается неверное представление, будто такие кавказские народы, как грузины и осетины, находились в ту эпоху во вражде с русским народом, что является исторически фальшивым, так как помехой для установления дружбы народов в тот период на Северном Кавказе являлись ингуши и чеченцы».

29 окт «На личный прием к Н. М. Швернику [глава Верх. Сщвета-БР] пришла супружеская пара. Он — на костылях, инвалид войны, совсем еще молодой человек, 25 лет. Жена — еще моложе. Пришли они в Приемную с просьбой, может быть, не совсем обычной. Молодая женщина была беременна и хотела сделать аборт, но на это требовалось специальное разрешение. Советским законодательством аборты были запрещены, разрешались лишь в исключительных случаях — «по медицинским показаниям». У женщины, пришедшей на прием к Швернику, был именно такой исключительный случай, хотя и вовсе не медицинский. Дело в том, что молодые супруги были женаты три года, но до сих пор не имели возможности жить вместе. Он ночевал в общежитии при фабрике им. Воровского, где работал, она жила вместе с мачехой и ее замужними дочерьми в 18-метровой комнате. Днем мачеха сидела с их полуторагодовалым сыном. За это молодая женщина платила ей 200 руб. в месяц из своего 500-рублевого заработка. Однако оставлять ребенка на ночь мачеха не позволяла, поэтому каждый вечер его приходилось носить к отцу в общежитие. О том, чтобы супругам поселиться вместе, не могло быть и речи: родственники жены категорически возражали против его прописки в своей комнате. Перспектив на получение своего жилья у молодой семьи не было никаких. А тут еще вторая беременность. Сначала они обратились в райисполком, где стояли в очереди на получение комнаты, но получили отказ. И тогда пошли в Приемную Президиума Верховного Совета, где, как слышали, «людям помогают». Их приняли, поговорили, а уже через несколько дней было готово заключение комиссии, которая обследовала жилищные условия этой семьи. Комиссия признана, что молодая семья действительно остро нуждается в помощи. И такая помощь была оказана. Нет, им не выделили комнату. Молодой женщине разрешили, «в порядке исключения* сделать аборт. По «личному указанию товарища Шверника Н. М.» Так президент, пусть и номинальный, принял участие в судьбе простого человека».