Автор: «The Nazi Who Saved the Lubavitcher Rebbe.
The surprising story of how the sixth Chabad rabbi made it out of Warsaw»,
BY LARRY S. PRICE, JULY 15, 2019 Arts and Letters
Перевод с Английского
«Нацист, спасший Любавичского Ребе. Удивительная история о том, как шестой раввин Хабада выбрался из Варшавы»
Когда 1 сентября 1939 года разразилась война, раввин Йосеф Ицхак Шнеерсон, шестой Любавичский Ребе, останавливался в Отвоцке, курортном городке за пределами Варшавы, где он основал ешиву Хабад. Ребе страдал рассеянным склерозом, имел избыточный вес и заядлый курильщик. Ходил он с трудом.
Путь от Отвоцка до Варшавы был всего 60 километров, но опасен. Боевые самолеты люфтваффе Штука бомбили и обстреливали, разрушали железнодорожные пути, оставляя изуродованные тела и мертвых лошадей. Придорожные канавы были заполнены поляками, прячущимися от самолетов, которые они назвали «смертью на крыльях».
Ребе прибыл в Варшаву со своей семьей и группой студентов, надеясь сесть на поезд в Ригу, Латвия, где Мордехай Дубин, последователь Хабада и член латвийского парламента, организовал латвийское гражданство для раввина и его семьи. Но раввин Шнеерсон обнаружил, что вокзал Варшавы разрушен, и был вынужден искать убежища среди последователей Хабада в городе.
«Они бомбили все еврейские кварталы, сравняли их с землей, — сказал раввин Йозеф Вайнберг, тогда еще студент ешивы в Отвоцке, который последовал за Ребе в Варшаву. Рабби Шнеерсон скрылся. «Он сидел в комнате и писал статьи, его рука дрожала от бомбежек». Ребе возили из квартиры в квартиру в осажденном гетто, чтобы избежать обнаружения нацистами.
В Америке Хабад был относительно незначительным хасидским движением с небольшим количеством последователей. Но один из последователей, раввин Исраэль Якобсон, который руководил небольшой синагогой Хабад в Бруклине, связался с несколькими другими членами своей общины. Развернув кампанию по спасению Ребе, они наняли молодого вашингтонского лоббиста по имени Макс Роуд, чтобы тот защищал их дело, объявив раввина Шнеерсона ведущим в мире знатоком Торы с огромным количеством последователей.
Роуд связался с конгрессменами, сенаторами, правительственными чиновниками, советниками президента и даже привлек к участию судью Верховного суда Луи Д. Брандейса в надежде найти способ спасти Ребе. Его кампания вскоре набрала обороты. 22 сентября сенатор Роберт Вагнер направил телеграмму государственному секретарю США Корделлу Халлу: «Видные граждане Нью-Йорка обеспокоены местонахождением раввина Йосефа Ицхака Шнеерсона… настоящее местонахождение которого неизвестно».
26 сентября Мордехай Дубин написал раввину Якобсону в Бруклин: «Спасайте жизни Раввина и семьи. Пробуйте всячески. С каждым часом опаснее. Ежедневно отвечайте, чего вы достигли ». В тот же день Филип Розен, глава офиса Американского еврейского объединенного распределительного комитета в Европе, написал представителю США в Риге: «Всемирно известный раввин Шнеерсон… адрес Muranowska 32, Варшава. Призываю вас сделать все возможное для его защиты и вывоза в Ригу… »
29 сентября сторонник Хабада, адвокат Артур Рабиновиц написал судье Верховного суда США Луису Брандейсу: «обращаюсь к вам за любой помощью, которую вы можете оказать через Бена Коэна… чувствую себя вправе беспокоить вас из-за крайней опасности для жизни Шнеерсона, великой моральной ценности для мирового еврейства ».
В то время президент США Франклин Рузвельт, баллотировавшийся на свой третий срок, не хотел делать ничего явного для облегчения участи евреев Европы. Изоляционизм был в полном расцвете, как и мощное пронацистское движение в США, возглавляемое отцом Чарльзом Кафлином. Кафлин, католический священник канадского происхождения, яростный антисемит и поклонник Адольфа Гитлера, вел еженедельную радиопрограмму, которая на пике своего развития достигла аудитории в десятки миллионов слушателей. Рузвельт сомневался в целесообразности переселения евреев в Америку.
Однако Роуда это не остановило. Он осаждал судью Брандейса и советника Рузвельта Бена Коэна, который, в свою очередь, оказывал давление на таких людей, как Генри Моргентау, тогдашний экономический советник Рузвельта. Спасение Ребе стало главной еврейской борьбой, по крайней мере, на верхних ступенях общественной лестницы. Коэн напомнил, что американский дипломат Роберт Пелл посетил Эвианскую конференцию по беженцам во Франции в 1938 году и подружился с немецким дипломатом Гельмутом Вольтхатом. 2 октября Коэн написал Пеллу: «Я обращаюсь к вам за советом. Буду признателен за любую помощь, которую вы можете оказать».
Затем Пелл связался с госсекретарем США Корделлом Халлом: «Мистер Коэн обратился ко мне из-за договоренности, которую я заключил с Вольтхатом прошлой зимой. Вольтат заверил меня, что если есть какой-то конкретный случай, который особенно интересует американских евреев, он сделает все, что в его силах, чтобы облегчить его решение».
По словам Менахема Фридмана из Университета Бар-Илан, «Вольтхат интересовался поддержанием хороших отношений с американцами. И ценой, которую пришлось заплатить за эти хорошие отношения, стал раввин из Польши, и это была невысокая цена».
3 октября Халл отправил телеграмму консулу США в Берлине: «Wohlthat может пожелать вмешаться в дела военных властей».
Администрация Рузвельта решила бросить еврейской общине кость, чтобы заставить их замолчать, и костью стал раввин Шнеерсон.
По словам Винфрида Мейера из Берлинского технического университета и эксперта по немецким вооруженным силам, «единственной силой, которая могла бы что-либо сделать, была военная разведка, поскольку Варшава была оккупирована немецкими военными».. Поэтому Вольтхат связался с Адмиралом Вильгельмом Канарисом главой Абвера, немецкая военная разведка.
Канарис вызвал одного из своих офицеров, майора Эрнста Блоха, профессионального военного. По словам Брайана Ригга, автора книги «Спасенные от рейха», Канарис сказал Блоху, что к нему обратилось правительство США с просьбой найти и спасти главу Любавича, раввина Йосефа Ицхака Шнеерсона. «Вы поедите в Варшаву и встретите самого ультраеврейского раввина в мире, раввина Йосефа Ицхака Шнеерсона, и вы можете его спасти, он похож на Моисея ».
Майор Эрнст Блох был профессиональным шпионом. Он пошел в немецкую армию в 16 лет, был тяжело ранен в Первой мировой войне и остался в армии после войны. Его направили в коммерческий отдел, который шпионил за приезжими бизнесменами. Блох был наполовину евреем. Его отец был еврейским врачом из Берлина, который, как и многие другие немецкие евреи того периода, обратился в христианство. Мать Блоха была арийкой. Он был наполовину евреем, — сказал Мейер.
«Он был так называемым ассимилированным полуевреем», — сказала дочь Блоха Корнелия Шоквейлер, практикующая буддистка, живущая в Маунтин-Вью, Калифорния. «Он не был религиозным. Он вообще не привил мне никакого религиозного чувства. Он был профессиональным солдатом, который большую часть своей жизни провел в армии. Если Канарис скажет ему что-то сделать, он это сделает, без вопросов ».
Немцы называли Блоха michlinge. Термин «миклинге» использовался для обозначения дворняг, собак, помесей — ужасный термин, — пояснил Брайан Ригг. По оценкам Ригга, 60 000 полуевреев и 90 000 четвертьевреев служили в немецких вооруженных силах во время Второй мировой войны.
Винфрид Мейер утверждает, что фельдмаршал Герман Геринг также знал о спасательной операции Ребе, поскольку Вольтат был одним из ближайших соратников Геринга. «Общие интересы Геринга и Канариса заключались в том, чтобы предотвратить перерастание войны в Польше в мировую войну, надеясь, что Рузвельт устроит переговоры между Германией и Великобританией, чтобы спасти мир. Они были рады оказать американскому правительству услугу, спасая раввина Шнеерсона ».
Блох завербовал двух солдат из Абвера и отправился в оккупированную немцами Варшаву. По словам Ригга, «он подходил к ультраортодоксальным евреям-хасидам в нацистской форме со свастикой и говорил: « Я ищу Ребе ». И они отвечали ему: «Да, и мы хотим сбрить наши бороды и присоединиться к немецкой армии. Тогда они уйдут».
24 октября адвокат Артур Рабиновиц снова обратился к судье Луи Брандейсу: «Получена телеграмма из Латвии… раввин Шнеерсон по адресу Бонифратерска 29, Варшава». Этот адрес был передан Блоху.
Ноябрь был жестоким месяцем в Варшавском гетто. Евреям было приказано носить желтую звезду Давида на своей одежде. Было мало еды. Ребе и его последователи скрывались от нацистов.
Тем временем Эрнст Блох обыскивал Варшаву в поисках раввина Шнеерсона. Но когда Блох и его люди прибыли на Бонифратерска 29, они обнаружили, что здание разрушено.
13 ноября Пелл передал информацию от помощника Wolhthat лоббисту Хабада Максу Роуду: «Здание по указанному адресу было полностью разрушено. Невозможно установить, был ли в здании рабби Шнеерсон».
Раввин худел, и его здоровье ухудшалось. 14 ноября Роуд отправил телеграмму в Красный Крест в Швейцарии: «Немецкий военный офицер приказал найти раввина Йозефа Иссака Шнеерсона, Шнеерсон не проинформирован о миссии офицера. Надеюсь, вы сможете придумать способ передачи информации Шнеерсону… подробное описание немецкого офицера, сделанное по просьбе друзей Шнеерсона… срочно… воспользуйтесь возможностью».
«Прибыла телеграмма, что Ребе должен сдаться гестапо», — сказал раввин Вайнберг. «Гестапо» было майором Эрнстом Блохом. Еще одна телеграмма была отправлена в Польшу в надежде, что она достигнет раввина Шнеерсона. «Немецкий военный офицер определил местонахождение Йозефа Иссака Шнеерсона — Бонифратерска 29, старый адрес Muranowsa 21, обеспечить ему безопасный выход из Польши в Ригу». С большим трепетом Ребе велел посыльному связаться с Блохом.
Внук раввина Шнеерсона, покойный Барри Гурари, тогда еще подросток, был в комнате, когда прибыли люди Блоха. «Это было так потрясающе. Как только мы подошли к двери, они ворвались прямо в комнату», — вспоминал Гурари, физик на пенсии, сидевший в мягком кресле в своей нью-йоркской квартире. «В основном был один парень, и он использовал все диалекты немецкого языка, о которых вы только могли подумать. Пока там были солдаты, дедушка внешне был спокоен и уравновешен. Он был болен, он был очень сильной личностью, но не очень сильной физически. Он был измотан».
Выполняя приказ, майор Блох конфисковал грузовик и погрузил Ребе и его семью на борт. «Блоху пришлось выгнать Ребе из Варшавы. Он решил, что лучший способ сделать это — отвезти его в Берлин, чтобы сбить СС с пути», — сказал Брайан Ригг. Блох посадил Ребе и его семью на поезд до Берлина.
СС, которым руководил Рейнхард Гейдрих, относилась к Канарису с большим подозрением. Гейдрих хотел поглотить Абвер в составе СС. Если СС Гейдриха возьмет в свои руки Ребе до Абвера, арест и смерть будут неизбежны.
Гурари описал мучительный побег. «Нам пришлось пройти через различные военные блокпосты. с одним человеком, который был нашим эскортом. Мы восхищались его манерой обращаться». Ребе и остальные 18 человек из его окружения были одеты как евреи-хасиды с бородами, женщинами в париках и покрытыми волосами. Никакая маскировка была невозможна. Блох утверждал, что они были пленниками. И он был на сверхсекретной миссии.
«В поезде… если подойдет кондуктор, он (Блох) будет вести разговор. Трудность заключалась в том, чтобы нас никто не выгнал из купе, в котором мы находились. Я помню один эпизод, когда к нам подошел разъяренный немецкий офицер и спросил: «Почему эти евреи сидят в купе, а офицеры в коридоре? Блоху пришлось довольно много объяснять, и он это сделал».
«В Берлине, — сказал Ригг, Ребе и его семья были доставлены в Jüdische Gemeinde, еврейский общинный центр в еврейском квартале. Там он встретился с послом Литвы в Германии, который выдал Ребе и его группе литовские визы. На следующий день Блох проводил их до границы с Литвой и попрощался с ними. Группа продолжила путь в Ригу и ждала там визы в США».
«Переходить латвийскую границу было очень приятно, — сказал Барри Гурари. «Мы не сказали ни слова. Мы были очень тихими ». Только после того, как перешли, сказал Гурари, они праздновали.
17 декабря, всего через три месяца после начала войны, Мордехай Дубин написал раввину Якобсону в Бруклин: «Раввин и семья благополучно прибыли в Ригу».
Затем началась борьба за то, чтобы Ребе попал в Соединенные Штаты. Снова давление на администрацию Рузвельта оказали судья Брандейс, Бен Коэн и другие. Против этого выступил Брекенридж Лонг, тогдашний глава Визового отдела Госдепартамента, антисемит. Ребе с большой помпой прибыл в Соединенные Штаты на корабле в 1940 году. Позже аналогичное исключение было применено к его зятю Менахему Менделю Шнеерсону, который прибыл с женой из Марселя в 1941 году.
В 2010 году два израильтянина обратились в Яд Вашем с просьбой признать Вильгельма Канариса Праведником народов мира за спасение раввина Йосефа Ицхака Шнеерсона. Одним из них был раввин Барух Каминский из Кфар-Хабада, а другим — Дан Орбах, тогда еще молодой ученый из Гарварда.
По словам Орбаха, «Абвер, военная разведка Германии, был центром антинацистской деятельности, и большая часть шпионского подразделения, особенно глава подразделения адмирал Вильгельм Канарис и его помощник Ханс Остер, были членами подполья”. Один из представителей Абвера, Ханс фон Донаньи, был признан Яд Вашем праведным неевреем. Фон Донаньи, Остер и Канарис были казнены нацистским режимом до конца войны.
Майор Эрнст Блох был изгнан из Абвера после неудачного покушения на жизнь Гитлера, в котором Блох не участвовал. Он присоединился к гражданской гвардии, защищающей Берлин от союзников, был убит во время боя. На вопрос, считает ли она, дочь Блоха, что ее отец должен быть удостоен чести за его роль в спасении Ребе, ответила: «Если такие люди, как мой отец и Канарис, служившие в армии при Гитлере, пытались сделать что-то хорошее, стоит их признать? Я не знаю. Возможно, нет».
Раввин Менахем Мендель Шнеерсон стал седьмым Любавичским Ребе, одной из самых влиятельных фигур в истории послевоенного американского иудаизма. Как сказал профессор Менахем Фридман: «После войны западный мир стал другим. И в этом мире Любавич занял центральную и важную нишу, настолько большую, что, если бы Хабада не существовало, кто-то должен был бы его создать».