Александр Габриэль. Ханс и Анна

Отцы да деды, все земледельцы.
Работы — прорва. Куда же деться?
Любая ль вита должна быть дольче?
Надежды мало на фей и джинна:
четыре дочки, четыре сына.
Всё, как положено. Все — рейхсдойче.

Фортуны ниточка всё короче:
остался год до Хрустальной ночи:
конец евреям да иноземцам.
И раздражающ, как скрип полозьев,
вновь в радиоле — кипучий Йозеф,
который знает, что нужно немцам.

Сердца закрыты. Закрыты души.
Но садик розов, диванчик плюшев,
а вечерами — вино, веранда…
Откуда знать им, каким манером,
что вскоре всё станет пеплом серым
на ржавом остове фатерлянда?