К вопросу о «промежуточной стадии» развития языка

К ВОПРОСУ О «ПРОМЕЖУТОЧНОЙ СТАДИИ» РАЗВИТИЯ ЯЗЫКА
(по следам комментариев к статье : Михаил Носоновский, Эдуард Бормашенко. «Простое и сложное. Как Большие Данные изменили парадигму научного познания (к четырехсотлетнему юбилею научного метода)»

Эта статья была напечатана в апреле 2023г. и в свое время вызвала оживленную дискуссию и интерес, в основном, среди «физиков», а не «лириков». Но интерес к ней, как оказалось, не проходит. Он вызван тем , что статья затрагивает целый ряд вопросов языкознания, которые, можно сказать, не сходят с повестки дня.
Как пишет М.Носоновский, «ученые первой половины ХХ века думали, что язык возник из каких-то более простых форм общения. Сначала были нечленораздельные крики, потом четыре слова, потом десять, потом сто, потом тысяча и наконец язык. Но при исследовании племен ученые ни разу не столкнулись с промежуточными стадиями языка. Языки народов с примитивными культурами не менее сложны по грамматике, чем языки развитых народов. Получается, что язык появляется сразу и целиком».
Я не знаю, что такое «промежуточная стадия языка», в литературе мне не попадалось такое выражение. В моем представлении это стадия, отграниченная какими-то временными рамками, исходя из того, что автор считает недопустимым употреблять слова «древний», «архаический» и пр. по отношению к языку. Надо обязательно оговаривать: к примеру , от сих до сих — первобытный язык, а от сих до сих — прапервобытный.
Отсутствиеже промежуточной стадии, как считает автор — это лишнее доказательство в пользу того, что язык «появился сразу и целиком».
Но я не могу согласиться с этим. И вот почему. Как учат классики , к языку надо подходить не как «к однородному массиву, а как к составу из различных наслоений в результате отложений стадиальных трансформаций из языков более древних систем» (Марр).
По Марру, «в лексическом составе каждого языка, в различных его слоях выявляется творчество совершенно отличное от нашего восприятия мира, как результат отложения доисторического мышления».
Удивительно, как его взгляды совпадают со взглядами Выготского, хотя они не были лично знакомы друг с другом.
Основополагающей идеей всех исследований Выготского является идея развития. Развитие — это ключ к пониманию всякой высшей формы. Однако процесс смены отдельных форм мышления и отдельных фаз его развития нельзя представлять как чисто механический процесс, где каждая новая фаза наступает тогда, когда предшествующая уже завершена. «Различные генетические формы сосуществуют, как в земной коре сосуществуют напластования самых различных геологических эпох», — подчеркивал Выготский.
А Марр писал, что « яфетический» — это условное название того порядка, как в геологии третичный, четвертичный и т.п. термины, обозначающие различные эпохи и периоды геологических образований».
Т.е. мы видим почти полное совпадение и не только в идеях, но даже в их изложении.
С учетом этого нужно говорить не о «промежуточной стадии языка», а скорее о «пережиточных формах»(Марр) словотворчества доисторических времен, которые дошли до современного мира, что можно видеть на примере структуры и словообразования иврита — одного из древнейших языков человечества.
Марр пишет, что «альфой познания словарной палеонтологии», или древнейшей формой образования звуковой речи, которое в долгий период ее развития служило средством для производства новых слов, было удвоение слогов.
В качестве подтверждения вышесказанного в иврите являются слова, которые представляют собой удвоение слогов и происходят от соответствующих четырехбуквенных корней: бикбук (бульканье), милмул (бормотанье), парпар (бабочка), пирпур (трепыхание), цамцам (диафрагма, фотограф.), цимцум (сокращение), тимтум (отупение), тумтум (бесполый), ливлув (распускание), лавлав (поджелудочная железа), пицпуц (взрыв), килкул (порча), кумкум (чайник), бакбук (бутылка) и пр.
(Как эти примеры, так и все остальные касаются не только старых слов, но и тех, которые вошли в употребление в недавнее время, но образованы по архаическим «лекалам»).
Далее Марр пишет, что вначале частей речи не было, существовали лишь имена. О том доисторическом состоянии речи свидетельствует Библия, если обратиться к ней «как фольклорному материалу или живой старине, обращающей быль в легенду, притом в древней записи».
Поэтому «все глаголы человеческой речи произведены от имен существительных и равно не различавшихся с ними имен прилагательных». К примеру, «если “зуб” и “кусать” на каком-либо языке одного и того же корня, то не “зуб” происходит от глагола “кусать”, а глагол “кусать” от имени “зуб”».
Если обратиться к ивриту, то в виде «пережиточных явлений» доисторического словотворчества, можно рассматривать то, что глаголы в нем сохраняют именной характер.
Исходным является назначение предмета или его функция, от которой глагол берет свое происхождение, подтверждением чего служат следующие примеры: домкрат (магбэаh) и поднимает (магбиаh), соловей (замир) и напевает (мэзамэр), клад (матмон) и прячет (матмин), ластик (махак) и стирает (мохэк), санитар (ховэш) и бинтует (ховэш), ключ (мафтэах) и открывает (потэах), скорлупа (клипа) и очищает (мэкалеф), пуговица (кафтор) и застегивает (мэхафтэр), губка (сфог) и впитывает (софэг) и пр.
Как выше было сказано, в доисторических языках между прилагательными и существительными не было четких различий. Первоначально названия свойств — не что иное, как название тех предметов, которые являлись носителями этих свойств. Поэтому все прилагательные, с точки зрения происхождения, были производными от названия предмета
Находит ли это архаическое словообразование отражение в иврите?
Если присмотреться к следующим словосочетаниям, то мы увидим, что название предмета и его признак имеют одну языковую основу и общее происхождение: тамар (пальма) и тамир (стройный), цимук (изюм) и цамик (сморщенный), цаним (сухарь) и цанум (тощий), рейхан (базилик) и рейхани (ароматный), мара (желчь) и мар (горький), агала (коляска) и агол (круглый), балут (желудь) и болэт (выпуклый), мэйцар (пролив) и цар (узкий) и пр.
Это говорит о том периоде раннего языкового развития, когда еще была » крепка связь эпитета с той семантикой, которая заключена в определяемом им предмете»(Фрейденберг).
В доисторических языках не только части речи не были дифференцированы, но не было и служебных частиц речи — союзов, предлогов и т. п. Префиксы и суффиксы в современных языках, указывает Марр, это не морфологические функциональные части слова, а пережитки некогда самостоятельных слов, элементов, вошедших в состав тех или иных терминов. Предлоги, а также союзы и наречия представляют те же имена без изменения, т.е. происходят от слов, обозначавших предметы.
Согласно Марру, именно члены тела оказались предлогами, многие — наречиями. Впоследствии слова эти истерлись, превратились в пережитки-звуки, символически означающие тот или иной предлог или наречие.
Насколько справедливым является это утверждение, можно видеть на примере иврита, в котором служебные части речи — все члены тела: или нос, или глаз, или рука, или голова, или лицо. Это можно рассматривать как пережиточные формы древнего языкотворчества.
אף нос : в качестве союза «и», «к тому же еще», «при том еще», «даже»
עין глаз: перед, в виду кого, обращать внимание на кого, с суффиксом — направление
פנימ лицо: выражение направления ( куда: вперед), спереди и сзади, в отношении времени: прежде, до, «от того, что»
ראש голова: верх, в перен. смысле начало ( начало года, начало дороги )
פה рот: в качестве наречия — единогласно, единожды, соразмерно, сходный тебе, по числу лет его, край, конец, от конца до конца
Как видно из этого, в структуре и словотворчестве иврита (несмотря на позднейшие языковые напластования) можно обнаружить пережиточные формы доисторического словотворчества, или яфетидизмы, по Марру.
Если воспользоваться словами Марра, то иврит в этом плане представляет благодарный «материал в качестве пережиточно архаического языка, сохранившего природу человеческой речи, каковой она была до первой из нескольких ее коренных трансформаций».
Это очень краткий ответ на вопрос о «промежуточной стадии языка» с учетом формата Блогов. Подробно об этом в статье «Об отношении иврита к яфетическим языкам».