Автор: „Мои зрители все умерли“ – сказал однажды Федерико Феллини. Горькие слова! Наверное, их горечь могли бы разделить многие творцы кинематографа. Да, время… Оно быстротечно. Каждый поворот его реки – новые ритмы, музыка. Каждый поворот – новые вопросы, образы, рождение новой эстетики, средств выражения… Кино демонстрирует это как нельзя нагляднее.
Но все же… „И не одно сокровище быть может, минуя внуков, к правнукам уйдет…“. – Волшебные строчки Мандельштама – утешение для тех, кто думает, что время их искусства миновало. И они же – слова вдохновения. „Вы рисуйте, вы рисуйте, вам зачтется…“. А ведь у каждого времени, даже самого тяжелого, есть свое особенное обаяние. С его притяжением трудно бороться. И есть те, кто наполняют жизнью, отвергнутые „внуками“, „полотна“ – актеры. Время выбирает их лица, как если бы выбирало для себя свой лик, и, вглядываясь в них, мы способны почувствовать трагизм и обаяние ушедшего.
Одного из них, „оживляющих“ время, обязательно вспомнят в эти дни. 28 сентября 2024 года 100 лет исполняется Марчелло Мастроянни.
Кино двадцатого века знает множество красивых актеров. Однако другой такой – мягкой, южной, обволакивающей обаянием и как бы изнутри освещенной красоты найти будет едва ли возможно.
И ничего похожего на „цветок бездумный и прекрасный“. Мастроянни мог сколь угодно дурачиться в кадре, давать волю темпераменту…, оставаясь при этом все тем же сосредоточенным, серьезным актером. Красота в соединении с очевидной интеллигентностью – вот, что поражало в нем с самого начала! Другое дело актерский интеллект, внутренняя пластика… Чтобы дать ход природным талантам и понять масштаб дарования нужны были великие режиссеры: Лукино Висконти, Джузеппе Де Сантис, Федерико Феллини, Витторио Де Сика, Микеланджело Антониони. И, конечно, Марчелло повезло узнать удивительных актрис. Тандем Софи Лорен и Марчелло Мастроянни не знал себе равных. Почти 40 лет длился их роман на сценических площадках. А были еще встречи с Моникой Витти, Анук Эме, Клаудией Кардинале, Мариной Влади, Фэй Данауэй, Катрин Денев, Джульеттой Мазиной…
В юности Мастроянни мечтал стать архитектором и дарить Италии прекрасные сооружения. Что ж он подарил Италии… себя, Марчелло Мастроянни, который „создавался“ им и другими людьми многие годы. Италия оценила дар. Уже по традиции, 28 сентября по стране прокатится поздравительная „волна“, и люди будут говорить: „Танти аугури (с днем рождения), Маэстро!“.
Марчелло Мастроянни, Ален Делон… По-разному прекрасны лица двух „икон“ 20-го века. Любопытны параллели их судеб в пересечении с творчеством Микеланджело Антониони. Если оценить роли актеров в близких по времени фильмах „Ночь“ (1961 год, Мастроянни) и „Затмение“ (1962 год, Делон), то предпочтение я, пожалуй, отдал бы французу. Но если Делон останется в памяти, главным образом, благодаря точеной красоте и достижениям в молодости, то Мастроянни… Согласитеь, сыграть в 62 года одну из лучших своих ролей в фильме Феллини „Джинджер и Фред“ большое достижение. Этим фильмом закончилось партнерство двух великих людей, подаривших миру киноиконы – „Сладкая жизнь“ и „Восемь с половиной“. И здесь мы, возвращаясь к горьким словам Феллини, спросим себя: неужели эти и другие фильмы останутся лишь особыми знаками на пути искусства? Неужели слабая улыбка журналиста Марчелло из „Сладкой жизни“, еще не сознающего, что все кончено и ему больше не суждено прийти к берегу, где живет, похожая на мадонну, девочка, не тронет сердец? И не откликнется озарение Гвидо и радость свободы в „Восемь с половиной“ строчками Пастернака: „Жизнь ведь тоже только миг, только растворенье нас самих во всех других как бы им в даренье.“?
Вы неправы, синьор Феллини. Ваш зритель не умер!
Снова зазвучит музыка, пойдут титры и на встречу с нами выйдет все тот же Марчелло Мастроянни, выйдут другие актеры… Вместе с ними мы войдем в „интерьеры“ времени и в какой-то момент почувствуем, что прошлое близко, что время неразрывно, как неразрывен круг людей в финале „Восемь с половиной“.
P.S.
Давным-давно, среди моих друзей был симпатичный юноша, напоминавший мне порой Мастроянни. Как вы наверное догадываетесь, он был отнюдь не итальянец. Возможно, благодаря ему, узнав историю Иды Мастроянни, матери Марчелло, и, вспомнив моего приятеля, я не очень удивился открытию, сделанному Энцо Бьяджи. Мудрецы Талмуда, считавшие, что Апеннинский полуостров полон потомками Эсава, брата Яакова, вероятно нашли бы посещение Идой Италии вполне уместным. Но уверен, узнай они, что дочка Мастроянни стала гражданкой Израиля, они бы сказали, что „путешествие“ семьи Иды, покинувшей однажды территорию нынешней Белоруси, нашло наилучшее завершение!