Марина Шаповалова

Я вот о чём думаю.

Это очень печально, что в результате очередного виража русской истории Россия лишается части интеллектуального потенциала – определим это таким канцеляритом, чтобы не растекаться многобуквием. В вялотекущих периодах она этот потенциал накапливала. Как раз пока какой-то следующий режим загнивал, подрастали новые поколения, образовывались, ими создавались культурные среды, часто – высшей пробы мирового уровня. Хотя «утечка мозгов» в более комфортные для них страны шла постоянно, но среды оставались, как-то развивались, подпитывались. Катастрофа 1917 года была первым взрывом, под корень уничтожившим сами среды. Понадобилось полвека – до Оттепели – чтобы проросли новые. И ещё полвека – чтобы они на этой почве закрепились, пошли в рост, несмотря на значительный человеческий отток десятилетий позднесоветской и постсоветской эмиграции. И вот опять.

Когда я говорю, что путинский режим с его войной – катастрофа для России, не меньшего масштаба, чем большевистский переворот, я вовсе не имею в виду территориальный распад или крах экономики на манер украинских мечтаний. Про это уже десять лет повторяю: не ждите – не дождётесь! Военной машине путинского Кремля, примитивной и крепкой, ничто не угрожает в близкой исторической перспективе, достаточной для превращения всей Украины в пустыню с руинами. Подорвать себя эта машина может только сама, если интересы реально влиятельных элит войдут в жёсткий клинч. Такой чудесный случай может спасти Украину, если ещё не поздно будет, но Россию – вряд ли. Потому что суть катастрофы – в уничтожении культурных сред. Только что, казалось бы, возникавших на наших глазах.

Со стороны может показаться, что на фоне больших трагических событий какие-то отдельные люди и их судьбы ничтожны. Но в том-то и дело, что всё наоборот. Например, гибель миллионов людей в сталинском терроре и войне – огромная трагедия. А убийство в застенках одного человека – академика Вавилова – катастрофа. Гибель целой научной среды с последствиями масштаба «навсегда». Через десятилетия, если обстоятельства позволят, на месте уничтоженной может возникнуть новая среда того же характера, но потери никогда не будут восполнены, а убитые однажды перспективы достигнуты. К тому же, интеллектуально-культурные и научные среды никогда не живут изолированными кластерами, они взаимопроникновенны и нуждаются в симбиозе. Они пополняются из общего «силового поля», создаваемого ими совместно для подрастающих поколений. Можно сказать так: если вы одного такого человека убили, а другого выкинули из страны, через сорок лет у вас не только хлеба не будет в достатке – не будет у вас хороших дорог и машин, не будет передовой медицины, не будет университетов высшего мирового уровня. И философского осмысления, почему так, не будет тоже. А молодые таланты будут стремиться уехать туда, где всё это есть. Чтобы там, в другой стране, где есть для этого среды, создавать свои «гуглы» и т. п.

Поэтому уничтожения Шанинки, например, и отъезда всего-то нескольких человек уже достаточно для катастрофы. А уничтожена не только Шанинка, и неслабый наукоград можно составить из покинувших страну после февраля 2022. Чьи-то имена мы, может быть, узнаем только через два-три десятка лет. Но это опять будут имена иностранцев, звучащие слегка по-русски. А кто сейчас не понял, в чём катастрофа, тем и тогда останется лишь недоумевать, почему же так всё ухудшилось в стране «после путена». При нём-то, дескать, вона как сады цвели! А потом по какой-то таинственной причине всё снова пошло не так. И кто бы мог подумать. Когда думать привычки нет.
К этому можно добавить ещё печаль: культурные среды отъехавшими не переносятся на другую почву. Иногда они тщатся сохраняться, но постепенно рассасываются, загнивают и угасают. От них останутся лишь некоторые имена самостоятельно нашедших своё место в культурных средах стран пребывания или вообще мира – в каждом случае зависит от масштаба личности. Возможно, такие личности найдутся и среди политической тусовки. Хотя вряд ли, и это уже точно не про Россию и её будущее.