ВИКТОР ШЕНДЕРОВИЧ И СЕРГЕЙ ПАРХОМЕНКО О ТЕКСТЕ ЛЬВА ШЛОСБЕРГА

Виктор Шендерович

Совершенно не сомневаюсь в искренности гуманистического посыла Льва Шлосберга (https://www.facebook.com/share/p/FiHEbArPZXQVVxTz/).

И только один простой вопрос: к кому обращено его требование о прекращении военных действий?

К Путину, начавшему эту войну и продолжающему ежедневную череду тяжёлых военных преступлений? Но его имени нет в тексте.

К Зеленскому? Но прекращение боевых действий ВСУ может означать только капитуляцию, согласие на многолетнюю заморозку оккупации. (И предложение Шлосберга потом «говорить хоть годами» — в политическом контексте звучит, замечу, вполне цинично.)

Так к кому же обращается Лев Маркович во множественном числе — «остановитесь, прекратите…»? К городу и миру? Но тогда это не речь политика, а проповедь папы Римского. (И такая проповедь, замечу, звучала пошловато даже из уст папы.)

К кому обращены все эти благородные слова? К жителям Белгорода и Харькова? К россиянам и украинцам? Вот так вот, через запятую? Но эта запятая лжива. Её нет, а есть чудовищная пропасть, вырытая Путиным и, увы, как раз россиянами.

«Пепел Клааса» стучит в сердце Украины. И надо сильно заморозить свое сердце, чтобы не увидеть разницу между гневом Украины после Бучи и Мариуполя — и оторопью жителей Белгорода и Курска, вдруг обнаруживших себя в зоне боевых действий.

Один из руководителей партии «Яблоко» — не папа Римский, а российский политик. И предлагать что-либо должен, наверное, в первую очередь своим согражданам, не правда ли?

Но тут и самого Шлосберга, и его партию ждёт большая и давно привычная засада, потому что как раз россиянам они ничего предложить не могут — их просто немедленно запретят да ещё и посадят всем партийным списком, как посадили Кара-Мурзу, Яшина, Кригера, Горинова и ещё почти полторы тысячи тех, кто осмелился называть вещи своими именами (и, в частности, преступную войну — преступной войной, а не абстрактными двусторонними «военными действиями»).

Вот и приходится «да» и «нет» не говорить, чёрное и белое не называть. И выходит пошлость на каждом шагу…

Вот Шлосберг осторожно упоминает в своём тексте «давление общества» на политикОВ, не желающих остановить войну, но опять-таки во множественном числе. Вообще — политиков!

О да. Давить на Байдена с Макроном мы можем себе позволить, это нам только дай.

Дальше — больше: «Спор идёт сейчас не об Украине. И не о России. Спор идет о новом политическом переделе мира, для чего и нужна большая война, третья мировая война. Кто ещё это не понял?»

Да мы поняли, Лев Маркович, поняли. Речь не о России, упаси боже о ней говорить, находясь в России, — речь о переделе мира, для которого нужна новая мировая война!

Но кто же этот негодяй, затеявший передел мира и толкающий мир к новой мировой войне?

Не говорит ли нам что-нибудь дата 24.02.2022?

Ну же, договаривайте! Кому нужна эта война? «Имя, сестра!»

Но в районе этого простого дательного падежа Шлосберг вместе со своей партией уже привычно немеет. Так, вообще: кому-то нужна война. Да, как ужасно несовершенен и негуманен этот мир, столько в нем жестокости! Гибнут люди в Белгороде и Харькове, через запятую…

Стыдоба, Лев Маркович.

Писал и напишу ещё раз: никто не вправе требовать от другого голгофы. И Вы, живущий в России, не услышали от меня, беглеца, ни одного плохого слова в эти два с половиной года. Вынужденная немота в условиях тирании — нравственно ненаказуема.

Но двусмысленность и пошлость должны быть названы своими именами.

Сергей Пархоменко

Очень точно написал Виктор Шендерович об очередном воззвании-завывании Льва Шлосберга, полном лицемерия, демагогии и пошлости. В трусости, заметим, Шендерович его не обвиняет. И я обвинять в трусости не стану: человек живет в зоне террора, под постоянным надсмотром и давлением, под смертельной угрозой, и тут никто не вправе требовать от него героизма.
Но вопрос “зачем” — несомненно, возникает. Зачем Шлосберг пишет эти тексты? Кому он их адресует? Как представляет себе их читателя? И кто для него — главный читатель этих текстов? Об этом не думать нельзя.

И внятного объяснения, почему бы ему, Льву Шлосбергу, просто не помолчать в условиях, когда он не хочет становиться героем-мучеником и никто не вправе требовать от него геройства и мученичества, — этого объяснения Лев Шлосберг не дает.

А я сам для себя эту неспособность промолчать объясняю просто: хочется славы. Ну, или хотя бы хочется, чтобы внимание публики к собственной персоне не пропадало, чтоб не забывали, чтоб не теряли из виду. На вид ему хочется. На сцену, под софиты. И ради поддержания этой привычной известности он готов вот такое завывать публично.

Все-таки известность — тяжелый наркотик. Вызывает мучительное привыкание. С него просто так не слезешь. Лев Шлосберг и не слезает.

В тексте Шендеровича проскакивает замечательное упоминание “дательного падежа”, во вполне практическом, грамматическом смысле. Но мне кажется, что вот этим определением — “дательный падеж” (или, чтоб быть совсем точным, “дательный падёж”) многое можно описать и даже объяснить в данном случае. У этого термина появляется интересное и очень точное содержание.

Действительно: есть такие бывшие политики, которые упали и дали. Самым пошлым, жалким образом.