Автор: 
28 августа – 125 лет со дня рождения Андрея Платонова, великого писателя, почти не публиковавшегося при жизни, гонимого, больного, имевшего от Советской власти сплошь неприятности, но в своем роде преданного ей.
…В фигуре Платонова, чьей прозой я зачитывалась в юности, есть, извините, и нечто зловещее: скажем, он приветствовал казнь «троцкистов» (кошмар), был убежден в правоте Сталина (хотя не всегда), как провозвестника победы пролетариата чуть ли не над всей планетой, считал себя коммунистом (хотя с партией не ладил) и пр. Самое странное, что он был честен, будто не замечая ужаса вокруг, сгущающейся тьмы на пути к «царству божиему», то есть победы над тьмой (тьмы над тьмой, хм); работал не за страх, а за совесть; всегда говорил правду (в этом тоже есть что-то ужасающее, правда ведь может и навредить) и пр.
То есть являл собою симбиоз мечтателя и «правдоруба», не щадящего ни своего, ни чьего другого живота на призрачном пути к светлому будущему. Даже смерть сына Платона, которого подростком осудили на 10 лет лагерей за шутку (правда, вскоре вызволили, но он успел смертельно заболеть и вскоре умер) не поколебала его убеждений.
Эта адская смесь убежденности, жестокости, преданности ложной идее – с одной стороны, и величайшего писательского дара – с другой, дала, как вы знаете, поразительные результаты.
«В коммунистическую партию меня ведёт наш прямой естественный рабочий путь. Я сознал себя нераздельным и единым со всем растущим из буржуазного хаоса молодым трудовым человечеством. И за всех — за жизнь человечества, за его срастание в одно существо, в одно дыхание я и хочу бороться и жить. Я люблю партию — она прообраз будущего общества людей, их слитности, дисциплины, мощи и трудовой коллективной совести; она — организующее сердце воскресающего человечества. Андрей Климентов (Платонов)»
Бродский сравнивал его с Джойсом, Музилем и Кафкой, восхищаясь его языком, новаторским и «неправильным»: видимо, только при помощи такого «коверкания» и можно было описать нашу жуткую действительность. Язык Платонова как бы существует сам по себе, как отдельное (а не описательное) свойство прозы: грубо говоря, это некий анти-Тургенев или анти-Набоков. Трагическая фигура – самая, может, трагическая в истории советской литературы, хотя умер он своей смертью, правда, окончательно замученный. Ну хоть не расстреляли, и на том спасибо.
К юбилею Андрея Платонова я попросила писателя и блестящего эссеиста Александра Иличевского, писателя и переводчика Александра Давыдова и, наконец, литературоведа Олега Лекманова сказать несколько слов о Платонове как явлении.
Читать дальше здесь:
https://story.ru/istorii-znamenitostej/lichnoe-delo/andrey-platonov-vne-vremeni-i-prostranstva/
Диляра Тасбулатова. «Андрей Платонов вне Времени и Пространства»
28 августа – 125 лет со дня рождения Андрея Платонова, великого писателя, почти не публиковавшегося при жизни, гонимого, больного, имевшего от Советской власти сплошь неприятности, но в своем роде преданного ей.
…В фигуре Платонова, чьей прозой я зачитывалась в юности, есть, извините, и нечто зловещее: скажем, он приветствовал казнь «троцкистов» (кошмар), был убежден в правоте Сталина (хотя не всегда), как провозвестника победы пролетариата чуть ли не над всей планетой, считал себя коммунистом (хотя с партией не ладил) и пр. Самое странное, что он был честен, будто не замечая ужаса вокруг, сгущающейся тьмы на пути к «царству божиему», то есть победы над тьмой (тьмы над тьмой, хм); работал не за страх, а за совесть; всегда говорил правду (в этом тоже есть что-то ужасающее, правда ведь может и навредить) и пр.
То есть являл собою симбиоз мечтателя и «правдоруба», не щадящего ни своего, ни чьего другого живота на призрачном пути к светлому будущему. Даже смерть сына Платона, которого подростком осудили на 10 лет лагерей за шутку (правда, вскоре вызволили, но он успел смертельно заболеть и вскоре умер) не поколебала его убеждений.
Эта адская смесь убежденности, жестокости, преданности ложной идее – с одной стороны, и величайшего писательского дара – с другой, дала, как вы знаете, поразительные результаты.
«В коммунистическую партию меня ведёт наш прямой естественный рабочий путь. Я сознал себя нераздельным и единым со всем растущим из буржуазного хаоса молодым трудовым человечеством. И за всех — за жизнь человечества, за его срастание в одно существо, в одно дыхание я и хочу бороться и жить. Я люблю партию — она прообраз будущего общества людей, их слитности, дисциплины, мощи и трудовой коллективной совести; она — организующее сердце воскресающего человечества. Андрей Климентов (Платонов)»
Бродский сравнивал его с Джойсом, Музилем и Кафкой, восхищаясь его языком, новаторским и «неправильным»: видимо, только при помощи такого «коверкания» и можно было описать нашу жуткую действительность. Язык Платонова как бы существует сам по себе, как отдельное (а не описательное) свойство прозы: грубо говоря, это некий анти-Тургенев или анти-Набоков. Трагическая фигура – самая, может, трагическая в истории советской литературы, хотя умер он своей смертью, правда, окончательно замученный. Ну хоть не расстреляли, и на том спасибо.
К юбилею Андрея Платонова я попросила писателя и блестящего эссеиста Александра Иличевского, писателя и переводчика Александра Давыдова и, наконец, литературоведа Олега Лекманова сказать несколько слов о Платонове как явлении.
Читать дальше по ссылке, приведенной в блоге.