Михаил Юдовский
Такая ночь пульсирует в зрачке,
как будто смерч гудит в сливном бачке,
как будто смерть, прокравшись в туалеты,
астральный секс соединив с косьбой,
овладевает всеми и собой,
и звезды превращаются в скелеты.
Гляди ей в пах с улыбкой босяка,
торчащий от дверного косяка,
как сотня бесов на иголке шприца.
Пиши слюной у смерти на лице,
пиши слюдой у смерти на кольце
о том, что всё пройдет и повторится.
Пиши тоской у смерти на виске,
пиши щекой у смерти на щеке
о том, что всё пропьется и простится.
Тобой овладевают города,
поймав тебя в ночные провода,
где бьется электрическая птица.
И это жизнь – у смерти на краю,
и воины с поэтами в раю,
признают, наконец, единоверца
в тебе и откровениях твоих
и объяснят тебе, что меч и стих
взыскуют не умения, а сердца.
19.08.2016
********************************
И были косы смертей остры,
и тени бродили в утренности.
А кто-то во мне разводил костры,
сжигая дотла мне внутренности.
А я летал от гнезда к гнезду —
птенец, просвиставший душу.
А кто-то в небо забил звезду
ржавою шляпкой наружу.
Глотала полночь со скуки бром,
мечтая забыться снами.
Не бойся, мальчик, мы не умрем —
умрет то, что было нами.
22.08.2024
Григорий Певзнер
Я не работал кочегаром,
со спиртом пиво не мешал,
не нюхал спиды, перегаром
прохожим в рожи не дышал,
не нюхал настоящей жизни
и спас искал не на крови,
не преуспел в любви к отчизне,
хотя и преуспел в любви,
ни разу не тянул на мачо
и не умел кидать понты…
Я был смешной еврейский мальчик:
животик, астма и мечты.
Мечты, мечты, где ваша сладость,
былая радость дурака?
Я побивахом был за слабость,
но не до крови и слегка
(ну разве зуб оставил в луже,
сходив однажды не туда,
но всё могло быть много хуже
и до, и после, и тогда!).
К карьере люк мне был задраен
негласным словом упырей,
ведь от Москвы и до окраин
я был, как сказано, еврей
и ж*д подобием тавра иль
точней клейма всегда таскал.
Мне низ кричал: «Вали в Израиль!»,
а верх туда не выпускал.
Но я к карьере не стремился
и был доволен, антр ну.
Как все, трудился и кормился,
растил детей, любил жену.
Я знал, что я не Заратустра,
не Демосфен, не Ювенал.
Писал стишки довольно шустро,
но место у параши знал.
Я клал на то и клал на это,
но не стоял на сквозняках…
Короче, русского поэта
не получается никак.
05.08.2024
*******************************************
В рай попал – порхай, отдыхай и
наблюдай, как мимо порхают
стаей ангелы-вертухаи:
проверяют, как отдыхают.
Строят графики бесконечно,
дальше главный что-то итожит.
Ибо отдых, когда он вечный,
самотёком идти не может.
Ибо факт, что уже без тела,
не отмазка, что взятки гладки,
не предлог, чтоб сидеть без дела
и вздыхать, что плохи порядки,
чтоб общаться и возмущаться,
так как повод найдётся вскоре.
Надо правильно восхищаться –
и не как-то, а в дружном хоре.
В дружном хоре и с нужной дрожью
чтоб католик пел с гугенотом,
и балдел, и ласковость Божью
воспевал по выданным нотам.
А когда какой-то репейник
не балдеет и что-то кроет,
массовик достаёт затейник
и затейливо души строит.
Ведь кому в раю надоело –
так сказать, не хватает ада,
ад устроить плёвое дело!
Даже рай покидать не надо.
31.07.2024
МИХАИЛ ЮДОВСКИЙ / ГРИГОРИЙ ПЕВЗНЕР
Михаил Юдовский
Такая ночь пульсирует в зрачке,
как будто смерч гудит в сливном бачке,
как будто смерть, прокравшись в туалеты,
астральный секс соединив с косьбой,
овладевает всеми и собой,
и звезды превращаются в скелеты.
Гляди ей в пах с улыбкой босяка,
торчащий от дверного косяка,
как сотня бесов на иголке шприца.
Пиши слюной у смерти на лице,
пиши слюдой у смерти на кольце
о том, что всё пройдет и повторится.
Пиши тоской у смерти на виске,
пиши щекой у смерти на щеке
о том, что всё пропьется и простится.
Тобой овладевают города,
поймав тебя в ночные провода,
где бьется электрическая птица.
И это жизнь – у смерти на краю,
и воины с поэтами в раю,
признают, наконец, единоверца
в тебе и откровениях твоих
и объяснят тебе, что меч и стих
взыскуют не умения, а сердца.
19.08.2016
Читать дальше в блоге.