Аббас Галямов

«Сейчас у лояльных Путину россиян доминирует не желание сплотиться вокруг руководства, а ощущение обмана. Авторитарная публика сплачивается вокруг сильной и побеждающей власти. А на ту, которая проигрывает, злится. Она вообще ее за власть не считает: «Царь ненастоящий!». Путин ведь сам создал систему координат, в которой единственное, что имеет значение — это сила. Поэтому любые разговоры в момент, когда ты терпишь поражение, бесполезны. Ничто не поможет. Вспомните «Крым наш», эффект «русской весны»: внезапный лихой налет, враг растерян, сдается, ура-ура. Вот то, что любит авторитарная публика — когда власть демонстрирует свою силу, когда побеждает. А когда власть размазывает по лицу слезы, она не вызывает никакой симпатии, никакого сочувствия.»

«Все наши войны подспудно проходят тест на соответствие критерию «справедливости». Не сразу, конечно, а после нескольких лет их ведения — когда начинает накапливаться усталость. В 2005, 2010 и 2014 годах «Левада-центр» спрашивал россиян о том, какие войны из тех, что их страна вела в XX веке, были справедливыми. Так вот, за исключением Великой Отечественной, ни одна другая ни разу не была признана опрошенными справедливой: ни русско-японская, ни Первая мировая, ни война с Финляндией, ни афганская, ни обе чеченские. С нынешней войной сейчас происходит то же самое: она проходит через процесс переоценки — постепенно трансформируется в восприятии людей из справедливой в несправедливую. Важнейший фактор здесь — понимание того, что пропаганда лжет, а выявляется эта лживость именно в момент, когда вместо обещанных побед публика видит поражения. В общем, никакого «сплочения», к которому взывают телепропагандисты, не будет.»

«Где все эти «можем повторить»? Где все эти женщины, которые наряжали своих детей в военную форму? Где все эти мужики, которые писали на своих машинах «На Берлин»? Ведь вот самый подходящий момент: враг топчет родную землю! Но нет! Ни одного патриотического митинга! Я про это написал, и будто бы в ответ в Магадане собрали людей и провели одну акцию — с посылом «отомстим Америке за Курск и Белгород». Но почему они Курск защищают в Магадане? На этой акции были вполне взрослые мужики призывного возраста, некоторые даже в камуфляже. Там же за углом, где они драли глотки, был военкомат: ну пошли бы, завербовались и мстили за Курск в Курске. А то прям как в той поговорке: из лука — не мы, из пищали — не мы, а зубы поскалить, язык почесать — лучше нас не сыскать.»

«Бывают ситуации, когда не нужны слова, нужно дело. Путин сам перевел российскую политику в регистр, когда слова перестали иметь значение. Клаузевиц говорил, что война — это продолжение политики, только другими средствами. Так и есть, медиум мирной политики — это язык, а медиум политики военного времени — это выстрел. Сейчас политическая коммуникация осуществляется на другом уровне. В военное время все, что делается языком — неадекватно и ведет к разочарованию. Народ рассосался, его если и увидишь, то не в очередях на пороге военкомата, а в момент, когда он записывает очередное видеообращение: «Путин, помоги».»

«Это большая ошибка думать, что россияне чего-то не замечают. Все они замечают, просто их реакция не всегда заметна. Пока она материализуется только в одном: число желающих идти на войну падает. Людей явно не хватает — у Кремля не прикрыта даже граница с государством, с которым идет война. Так вот сейчас каждый для себя принимает маленькое решение: я на войну не пойду. Деньги платят — соблазнительно, но нет, лучше не пойду. Этого пока не видно, но прямо сейчас каждый делает для себя вывод, что Путин оказался вовсе не таким молодцом, каким казался раньше. Правда, пока люди не могут это свое разочарование материализовать, конвертировать в какое-то политическое действие: выборы фальсифицируются, протест подавляется, недовольные репрессируются. Тем не менее невидимая работа в головах людей идет полным ходом, и это как раз та самая эрозия социальной базы режима, которая предшествует любой революции.»