Ефим Бершин. Два стихотворения

***
На это лето не хватает строк.
Раскисший, словно яблоко в компоте,
я сам — острог, упрятанный в острог
июльской ночи и бездушной плоти.

На это лето не хватает слов
так, как молитвы не хватает храму.
Всё замерло. Лишь тень колоколов
озвучивает эту панораму,

где месяц, словно шелудивый кот,
на чёрном небосклоне неуместен,
когда идёт две тыщи мёртвый год.
Или ползёт. Или стоит на месте.

Где душный ветер носит по полям,
по улицам, по придорожным ямам
и ненависть с любовью пополам,
и чудеса в угаре полупьяном,

где клочья ночи в воздухе дрожат,
как студень на растрескавшемся блюде,
где всё ещё свободой дорожат
ночные люди.

Они зовут: огня сюда, огня,
грозя сойтись в нечеловечьей сшибке.
И кажется, что больше нет меня —
я человеком сделан по ошибке.

Они кричат: распни его, распни,
нисколько не заботясь о расплате.
И вечный бой. И вечные огни.
И вечно продолжается Распятье.

***
Распахни своё зеркало настежь и тихо войди
в этот мир, отразивший закат и дыхание лилий.
Там такие же сумерки нынче и те же дожди,
что сперва на Волхонке, а после на Сретенке лили.

Распахни это озеро настежь, как створку окна,
и узнаешь, что время – всего лишь налёт зеленеющей ряски,
за которой светло, за которой у самого дна
возвращаются годы и живо меняются краски.

Там твоя электричка трубит, словно юный горнист,
покосившийся сруб устаёт за забором скрываться,
и такие же яблоки также срываются вниз
с обессиленных веток, как мне доводилось срываться

и в московскую чёрную ночь уходить налегке,
позабыв обо всём, позабыв о ночлеге и хлебе.
Никогда я не стану синицей в твоём кулаке.
Я твой вечный журавль.
Я твой крик в остывающем небе.