Накануне обмена Олегу Орлову предлагали подписать прошение о помиловании – он отказался. Вот как это было

«23 июля, в середине дня, когда я сидел расслабленный после «бани», неожиданно отворили дверь в камеру, и «режимник» как-то необычно вызывает меня из хаты: «Пошли, есть разговор».

Завели в режимный кабинет, и тут “режимник” вдруг поздоровался со мной, протягивая руку пожать (что совсем необычно). И затем сказал: «Мы знаем и понимаем, кто вы, нам многое известно». Ну, думаю, вербовать будет. Хотя почему тогда не опер?

А он неожиданно говорит, что сегодня начальству СИЗО из Самары – а оттуда из Москвы – пришло распоряжение взять у меня прошение о помиловании на имя президента России. Мол, есть информация, что такое прошение будет рассмотрено положительно: «Вы же понимаете, что такое предлагают именно вам и больше никому тут, это же не просто так».

Он дает пустой лист и поясняет: «А тут прошение на имя президента в свободной форме. Времени думать нет. От нас требуют с вас сегодня получить этот документ и до конца рабочего дня отправить его». «Ну тогда, – говорю, – ведите в камеру, там подумаю».

И я решил так: чем бы это ни было, я не стану писать это прошение. Я не допускаю сам факт обращения с прошением о помиловании. И к кому? К Путину!!!.

Прошло 20 минут, открывается дверь: «Давайте прошение». Отвечаю: «Я решил его не писать».

Закрыли дверь. Через 10 минут снова открыли: «Пойдемте поговорим». Зашли в кабинет, пришли трое «режимников» во главе с начальником отдела по режиму и надзору. «Почему не хотите писать?» Я объяснил им, пытался объяснить.

Отреагировали они забавно: «С одной стороны, мы вас понимаем. С другой – нет. Ну ладно, дело ваше. Но нам надо сегодня отчитаться – пожалуйста, скажите о вашем отказе и о причинах на видеорегистратор».

Я сказал примерно следующее: «Отказываюсь, поскольку приговор мне незаконный, меня тут держат в нарушение норм Конституции России, виновным себя не считаю. С моей точки зрения, написание мною прошения о помиловании было бы косвенным признанием своей вины, чего нет».

Писать или не писать помилование — это личное дело каждого. Я не готов в этом отношении никого ни к чему призывать и обсуждать решения других людей».