Елена Михайлик

Практикант-ихтиолог сидит на мостках, следит,
Как большая рыба в очках под корягой бдит,
Плавником в планшетке черкает близоруко:
«Квартирант, приезжий, ночью не может спать,
Самогон не держит, не поминает мать,
Но не дачник.» И дальше какая-то закорюка.

Практикант глядит на соседствующих рыбаков:
Их обвес и обычай привычен, скучен, таков,
Как от века водился по этим рекам…
И интересуется, что тут за индивид
Под корягой сидит, освоимши алфавит,
Кистеперый, медный, похожий на человека.

А они отвечают – ну дедушка был ходок,
И когда находился в ударе, конечно мог,
Завести взаимный роман даже с особью крокодила,
Без различия пола, размера, видов и квот,
И оставить ее с приплодом, но как-то вот
До случайных рыб у него, пожалуй, не доходило.

Так что эта сама, наверно, произошла,
От 5g или от химзавода, соли, стекла,
Мало ли от чего пострадать икринка могла
до и после зачатья.
А теперь она ходит от устья до самых гор,
Всех считает, мерит, собирает фольклор,
Защитилась недавно – был такой разговор
в деревенском чате.

Ихтиолог глядит на их округлые рты
Формирующие слова такой немоты,
Что утратила дребезг еще пустая посуда
Под продольным ветром, и стала пуста ветла,
Только рыба встала, планшет пустой подняла,
И ему написала «Парень, беги отсюда».

Он опомнился на юге, на пустыре,
Потерял мизинец, неделю в календаре,
И способность общаться в нечерноземье.
Но когда защитится – он точно помнит маршрут –
Он дойдет и нырнет, и вдохнет, чем дышат и пьют,
И они с этой рыжей, очкастою поплывут
В мягкий воздух осенний.