СЕРГЕЙ ПЛОТОВ / ЛЕНА БЕРСОН / ВАДИМ ЖУК

Сергей Плотов

Мой знакомый поёт Окуджаву.
Он не врёт ни мотив, ни стихи.
И гитара к костюму прижата,
И аккорды культурно тихи.

Над обломками Третьего Рима
Окуджавская песня плывёт…
Он сторонник российского Крыма,
Государственник и патриот.

И глаза его пыльного цвета
Комсомольским бесстыдством горят.
Но поёт Окуджаву при этом.
И, неплохо поёт, говорят.

Лена Берсон. Два стихотворения

***
Она тут не просто так, она же работает:
Уборка в чужих домах, как будто бы бога нет,
Когда отобрали твой (покой и муляж его),
В чужом за чужим цветком и кошкой ухаживать.

В своём что ни кашель, то сердечное сжатие;
Там часто, схватив пальто, хотелось бежать тебе;
Там ключ прикипел к замку, закат – к подоконнику,
И стены тесны в плечах, но пахнут шиповником.

Там к пасхе зальется двор глазурью нехоженой,
Что этого больше нет – неправда, не может быть.
– Как дома?
Хоть вой, хоть плачь – не слушают, страшно ведь.
А как тут она? Никак. Да некому спрашивать.

А тут
– Ты чего молчишь? Не надо врача?
– Да не.
Гуляет чужой народ с нарядными чадами.
Жизнь как грузовик – ползет, набит палачами – и
Не то что надежды нет, а даже отчаянья.

***
Ты помнишь, какая она была?
Я помню, какая она была.
Как долго тянула она с уходом,
Вот так же за нашим соседом Димой
Собака осмысленно волокла
Свою омертвевшую половину,
Как будто хозяина берегла,
Смиряя отчаянье, год за годом.

Ты помнишь черты ее? Так потом,
Уже потеряв, повторяют дом
Руками фиксируя абрис слабый.
Короткий сезон огородных тягот,
Невзрачные дачные поезда,
Платформы в темнеющих пятнах ягод,
В дороге измученная еда,
Биение мошки, мерцанье лампы,
Как бедствие это ей шло всегда.

Да разве забудешь ее, что вдруг?
Все вечно валилось из этих рук,
Взлетавших, как варежки на резинке.
Все шансы, все случаи, все удачи
Она упустила, как в детстве мяч,
Вскипавший на солнце, тугой, горячий,
И замерший в зарослях мать-и-мач…
Увидев, как резво палач скользит к ней,
Она не поверила, что палач.

Но если ты помнишь её… Кажись,
Скорее забуду былую жизнь
И тополь до наших окошек аж, но
Не проводы, кто бы чего не нес бы,
Не голос ее (голоса ее),
Не едкие слезы над красным носом,
Не «что же вы плачете, дурачье?».
А ты про кого? Да уже неважно.

Вадим Жук. КИЕВСКИЕ РОДСТВЕННИКИ

За окном деревца.
Удивлялись подстриженным купам.
Угощались щавелевым супом
С половинкой крутого яйца.

Водку пили охотно,
Каждый раз  будто им непривычно.
Одевались прилично
Или, как говорится, добротно.

Вспоминали Подол,
Говорили о ценах на мясо.
В половине девятого часа,
Покидали наш стол.

Дядя Шика — английский шпион,
Тётя Люба, принесшая сласти:
Цифры синие на запястье,
Видно, чей-нибудь телефон.

6 мая 2021