Алла Боссарт (Израиль)

А там у нас зеленый пух берез
и глинистая тропка через поле,
хоть поле уж застроено насквозь,
кто здесь хозяин, сторож или гость –
всё спуталось и не играет роли.

Там справа кладбище, а слева котлован,
где тоже что-то строить затевали —
да бросили, но почва шьет без шва,
овраг к весне заполнила волшба
травы, веселой сорняковой швали –
неистребимой сныти, черемши,
крапивы – лагерной целебной пищи,
борщевиковых парашютов хищных
и одуванчиков яичных расшиши.

И год прошел. И два. В толкучке релокаций
нас прочь уносит равнодушный рок,
но мой крестьянский, мой привой кулацкий
мешает распластаться в сонной ласке
ленивого прибоя поперек.

Здесь – изобилье зелени парадной,
эротика бесстыжих грузных роз,
горит гранат, мерцает жакаранда,
и брошенным небрежно пестрым рядном
упругий склон азалией порос.

А там у нас, в сырой тени оврага
озябшая, прекрасна и проста,
в живом поту родильного напряга
черемуха, пацанка и неряха,
растет себе, и нет на ней креста.